Шаги эхом отдаются в коридоре, и вскоре Катя присоединилась к моему публичному позору и унижению. Ее глаза скользят по мне, и она одаривает меня фальшивой сочувственной улыбкой.
— Твоя жена выглядит больной, — говорит она, изображая сестру милосердия. — Ты должен позволить моей горничной присмотреть за ней, чтобы ты мог вернуться и насладиться вечеринкой, Лешка.
Он смотрит на нее и снова на меня. И на его лице мелькают стыд и раскаяние, когда он качает головой. Он больше не встречается взглядом с Николаем, когда подходит, чтобы поднять меня на руки.
— Я забираю ее домой.
— Но ты не можешь, — настаивает Катя. — Впереди еще так много всего. Я так усердно все планировала.
— Моя жена важнее твоей вечеринки. — Он встречается с ней взглядом и направляется к двери. — Она самая важная женщина в моей жизни.
Глава 32
Алексей
— Что ты наделал? — спрашивает Магда со своего места за моим столом. — Она снова разбита.
Я допиваю остатки коньяка и встречаюсь с ней взглядом.
— Ты знала, что это произойдет. Это был лишь вопрос времени.
Она поворачивается, чтобы уйти, на ее лице явственно читается разочарование. Но затем она останавливается в дверях и указывает на меня дрожащим пальцем.
— Ты не тот человек, каким я тебя воспитывала, Алешка. Это не ты.
Когда она уходит, я встаю, чтобы налить еще стакан коньяка. Но она появляется прежде, чем я успеваю закончить, и удивляет меня, выхватывая бутылку из моих рук.
— На случай, если я не ясно выразилась. Тебе нужно пойти к ней. Сейчас. Тебе нужно это исправить.
На этот раз, уходя, она забирает бутылку с собой. Я не спорю.
Прошел целый день. Я не разговаривал с Талией. Ничего не исправил так, как следовало бы.
Потому что все, что сказал Николай, было правильно. Это должен был быть я, мне следовало утешать ее. Вместо этого я был причиной этих слез. Он считает, что для меня это игра. Что я не забочусь о ней и просто хочу, чтобы Катя ревновала.
Когда я подошел к Кате в тот вечер, у меня было одно намерение. Нужно было мутить Талию так, как она поступила со мной. С Николаем.
Было слишком рано. Не стоило везти ее на ту вечеринку. Ожидать от нее так многого.
Поверить, что я могу доверить ее заботам Николая. Это все еще обжигает меня.
Я хочу еще выпить. Но поскольку Магда унесла бутылку, у меня есть только один выбор.
Я иду по коридору в ее комнату. Она лежит на кровати, свернувшись калачиком на боку. Проснулась, но в унынии. Как будто с момента ее приезда не прошло и дня. Она вернулась в привычное ей состояние. К той, кто, по ее мнению, защитит ее. Но это не может защитить ее от меня.
Я все еще злюсь на нее. И я хочу заявить на нее права.
Именно это я и намереваюсь сделать, когда дотягиваюсь до ее лодыжки и притягиваю ее хрупкое тело к себе на кровать. Я раздвигаю ее ноги и ложусь между ними, прижимая ее к матрасу, и мои пальцы обхватывают ее лицо.
— Ты должна родить мне ребенка, — требую я от нее. — Тебе нужно принимать мой член в себя каждый день, пока ты не понесешь от меня.
Она встречается со мной взглядом, и на ее лице ничего нет. Никаких эмоций. Вообще никакого выражения.
— Я не хочу тебя.
Она могла бы сказать мне все, что угодно. Абсолютно. За исключением этих слов.
Эффект мгновенный, и я не могу сдержать искренних эмоций на своем лице. Я отодвигаюсь от нее, и она вздрагивает. Ее рука тянется ко мне, но уже слишком поздно. Я уже ухожу.
Я спускаюсь вниз и запираюсь в спортзале со свежей бутылкой коньяка. Я беру сумку, направляя свою агрессию на боксерскую грушу. Но это не усмиряет чувства внутри меня.
Как и выпивка, на этот раз.
И когда я смотрю в зеркало, я слышу голос моего отца.
Он неполноценен. И я не хочу его. Я не хочу никого из вас.
За все дни моей жизни я никогда не забуду пустого выражения на лице моей матери, когда он выгнал нас. И теперь, когда я смотрю в зеркало, оттуда на меня смотрит лицо с тем же пустым выражением.
Я попытался исправить то, что сделал. Мелками, бумагой и подарками, которые обещали ей вещи, которые я не мог дать ей в возрасте десяти лет. Но когда-нибудь смог бы дать.
У меня не было такой возможности.
Мне не нужны твои подарки, Лешка. Мне от тебя ничего не нужно. Ты - мой самый большой позор.
Мой кулак врезается в зеркало. Снова и снова. Кровь, льющаяся по моей руке, только напоминает мне о ней. О том дне. О последнем подарке, который я пытался ей сделать. Том, что она отвергла. А потом полностью ушла из моей жизни.
Дверь открывается, и когда я поднимаю глаза, то не удивляюсь, что там стоит Франко. Он всегда наблюдает за мной. Присматривает за мной.
Понятия не имею, почему.
Я не знаю, что я сделал, чтобы заслужить его преданность, кроме того, что заплатил его долги в обмен на работу. И теперь я тот, которому он служит верой и правдой. Каждый день он рядом со мной. Присматривает за мной.
Он вздыхает при виде открывшегося перед ним зрелища, хотя это не шокирует его. Это не первый раз, когда мой характер берет верх надо мной. В первый раз воспоминания вернулись.
Но на этот раз все еще хуже. Потому что это касается ее.
Франко закрывает за собой дверь и достает аптечку из шкафчика у двери. Я смотрю затуманенными глазами, как он зашивает меня, а затем помогает мне, пока я спотыкаюсь, подняться в свою комнату, где я отключаюсь. Отключаюсь, как только моя голова касается подушки.
Теплая рука скользит по моей руке, пробуждая меня ото сна.
Когда я открываю глаза, я не уверен, ангела или дьявола я вижу.
— Ты ранен, — говорит она, проводя пальцами по швам на моей распухшей руке.
Я притягиваю ее ближе, обнимаю за талию и прижимаю ее тело к своему.
— Что ты делаешь в моей постели?
— Я не хочу спать сегодня одна, — говорит она.
Ее глаза закрываются, как будто ей больно это признавать. Я хорошо знаю это чувство.
Она все еще сердится на меня, а я на нее. Но мне нужно быть внутри нее. Мне нужно, чтобы она…
Она мне просто нужна.