Выбрать главу

– В жизни не видел ничего подобного, не слышал такого визга! – пробормотал сторож, отшатываясь от пса и выходя из оружейной. – У меня странное чувство…

– Он… совсем мертв? – спросил сквайр.

– Не шевелится, сэр, – сказал сторож, волоча животное за загривок по полу.

– Немедленно выбрось его за дверь, – приказал Чарли. – И не забудь вынести за ворота сегодня ночью. Старый Купер говорит, что это оборотень. – Бледный сквайр улыбнулся. – В Гилингдене нельзя его оставлять.

Никогда еще человек не испытывал такого облегчения, как Марстон в тот момент. Целую неделю после этого он спал как младенец.

Если у человека появляются какие-либо благие намерения, надлежит действовать незамедлительно. Ибо существует в душе определенная тяга к злу, которая, если пустить ее на самотек, приведет к плачевному результату. Так и наш сквайр: в момент суеверного страха он решился на большую жертву и собрался действовать честно по отношению к Скрупу. Но скоро справедливое решение уступило место мошенническому компромиссу. Теперь Чарли удобно отложил восстановление справедливости до того срока, когда сам он уже не сможет наслаждаться жизнью в отцовском доме. А затем до него дошли новые известия о яростных и угрожающих выпадах старшего брата. Тот всегда обещал одно и то же – что он не оставит камня на камне, чтобы доказать: существует документ, который Чарльз либо спрятал, либо уничтожил, и Скруп никогда не успокоится, пока Чарльза не повесят.

Это, конечно, была пустая болтовня. Сначала она только злила Чарли. Но вскоре недавно пережитые и подавленные муки совести породили в нем страх. В пергаменте таилась опасность, и мало-помалу Чарльз пришел к решению уничтожить документ. Он долго колебался и несколько раз менял решение. Но в конце концов он избавился от того, что в любой момент могло стать причиной его позора и разорения. Поначалу это принесло ему облегчение, но затем нахлынуло новое ужасающее чувство реальной вины.

Однажды ночью он проснулся – или ему казалось, что проснулся – от того, что кровать сильно затряслась. В полутьме Чарльз увидел стоявшие в ногах две фигуры, державшиеся за столбики кровати. Один из них, судя по всему, был его братом Скрупом, а другим, несомненно, – старый сквайр. Младший Марстон понял, что это они разбудили его. Сквайр Тоби что-то говорил, когда Чарли проснулся, и младший сын услышал его последние слова:

– …Изгнанный тобой из собственного дома! Но это долго не продлится. Теперь мы войдем сюда вместе и останемся. Ты был предупрежден заранее, ты знал, что делал! Теперь видел нас своими глазами, и Скруп повесит тебя! Мы повесим тебя вместе! Посмотри на меня, ты, дьявольское отродье!

И старый сквайр, дрожа, повернул к Чарли лицо, израненное выстрелами и окровавленное. И с каждым мгновением все больше и больше становясь похожим на собаку, он начал вытягиваться и взбираться на кровать по изножью. А рядом с ним Марстон-младший видел другую фигуру, нечеткое черное пятно – тень, которая тоже стала залезать на кровать. И в комнате тут же воцарились ужасная суматоха и шум, послышались гомон и смех. Чарльз не мог разобрать слов… Он проснулся с криком и обнаружил, что стоит на полу. Призраки и шум исчезли, но в ушах все еще раздавался грохот и звон осколков. Большая фарфоровая чаша, из которой многочисленные поколения Марстонов принимали крещение, упала с каминной полки и разбилась.

– Мне всю ночь снился мистер Скруп. Я бы не удивился, старина Купер, если бы узнал, что он умер, – сообщил сквайр, спустившись утром в столовую.

– Боже упаси! Он мне тоже снился, сэр: снилось, что он чертыхался и тонул, а в его пальто была прожжена дыра. И старый хозяин – да пребудет с ним бог! – сказал совершенно отчетливо… Я бы поклялся, что это был именно он! Он сказал: «Купер, вставай, ты, проклятый вор! Что вылупился? Помоги мне повесить его – потому что этот глупый пес мне не сын». Я полагаю, это все из-за собаки, застреленной той ночью. Она не выходит у меня из головы. Еще мне показалось, что старый хозяин ударил меня кулаком, и я, проснувшись, вскричал спросонок: «К вашим услугам, сэр!» И потом какое-то время не мог отделаться от ощущения, будто хозяин все еще находится в комнате.