Старый дворецкий отнесся с опаской к щедрому предложению хозяина: за все годы он не встречал такого снисхождения.
Но делать нечего, Том, по приказу хозяина, навел порядок в старой просторной кухне, удобно уселся, положив ноги на каминную решетку. На сосновом столе в большом медном подсвечнике горела кухонная свеча, стоявшая рядом с бутылкой бренди и стаканами. Трубка Купера тоже лежала там, готовая к использованию. Когда все приготовления завершились, старый дворецкий, который помнил предыдущие поколения хозяев и лучшие времена, погрузился в размышления, а затем постепенно и в глубокий сон.
Потревожил Купера низкий смех, раздавшийся возле головы. Ему снились старые времена и теперь показалось, что один из молодых джентльменов собирается подшутить над ним. Дворецкий что-то пробормотал во сне, после чего его разбудил строгий низкий голос, сказавший: «Ты не был на похоронах; я могу лишить тебя жизни, но лишь дерну за ухо». В тот же момент голову обожгла сильная боль, и слуга вскочил на ноги. Огонь в камине погас, и Купер замерз. Свеча догорала в подсвечнике, отбрасывая на белую стену длинные тени, которые плясали и подпрыгивали вверх-вниз от потолка до пола. И эти черные очертания напоминали двух мужчин в плащах, которых он вспомнил с отчетливым ужасом.
Дворецкий схватил свечу и со всей возможной поспешностью ринулся по коридору, на стенах которого продолжался танец черных теней. Купер очень желал добраться до своей комнаты до того, как свет погаснет. И тут его до полусмерти напугал внезапный звон колокольчика, который яростно дребезжал прямо над головой, вызывая к хозяину.
– Хa-хa! Вот оно – да, конечно, – пробормотал Купер, успокаивая себя звуком собственного голоса, и ускорил шаг, с тревогой вслушиваясь в яростный звон, все более настойчивый. – Он заснул, как и я. Вот и все. Его свеча погасла, ставлю пятьдесят…
Когда он повернул ручку двери дубовой гостиной, сквайр вскричал голосом человека, ожидающего грабителя:
– Кто там?!
– Это я, старый Купер, все в порядке, мастер Чарли. Вы так и не пришли на кухню, сэр.
– Мне очень плохо, Купер; я не знаю, что со мной. Ты встретил кого-нибудь? – спросил сквайр.
– Нет, – покачал головой дворецкий.
Они уставились друг на друга.
– Иди сюда – и посиди со мной! Не оставляй меня! Осмотри комнату и скажи, все ли в порядке. И дай руку, старина, потому что мне надо за нее держаться.
Рука Чарльза оказалась влажной, холодной и трясущейся. До рассвета оставалось недолго.
Через некоторое время сквайр заговорил снова:
– Я сделал много такого, чего не должен был. Ходить толком не могу, но все-таки – помилуй меня господи! – надеюсь свою жизнь наладить. Что ж я, не человек, что ли? Пусть и хромой, как старый козел Билли, и пользы от меня мало. Но я брошу пить и женюсь – давным-давно пора! И не на этих расфуфыренных прекрасных дамах, а на хорошей крестьянской девушке. Есть младшая дочь фермера Крампа, замечательная скромная девица. Почему бы не взять ее в жены? Она станет заботиться обо мне, а не забивать себе голову любовными романами и прочей чепухой. Вот поговорю с пастором, женюсь и буду жить как честный человек. Купер, поверь мне – я и вправду сожалею о многих вещах, которые сделал.
К этому времени наступил холодный рассвет. Сквайр, по словам Купера, выглядел «хуже некуда». Но он взял шляпу и трость и отправился на прогулку вместо того, чтобы лечь спать, как умолял дворецкий. Чарли казался таким диким и растерянным, что было ясно: он просто хотел сбежать из дома. Лишь в двенадцать часов сквайр вернулся в кухню, где надеялся обнаружить слуг. За эти сутки он как будто на десять лет постарел. Не говоря ни слова, хозяин придвинул табурет к камину и сел. Купер послал в Эпплбери за доктором, который вскоре прибыл, но Чарльз не вышел к нему.
– Если доктор хочет меня видеть, пусть приходит сюда, – бормотал больной в ответ на каждую попытку Тома отвести его в зал.
В конце концов доктор действительно сделал милость и пришел на кухню, найдя сквайра в гораздо худшем состоянии, чем ожидал.
Чарли воспротивился приказу лечь в постель, но доктор настаивал на этом, уверяя, что иначе – смерть. Этого пациент испугался.
– Хорошо, сделаю, как вы говорите, только вот что: вы должны позволить старому Куперу и леснику Дику остаться со мной. Мне нельзя быть одному, и они должны бодрствовать по ночам, и вы тоже останьтесь ненадолго, прошу вас! Когда немного приду в себя, я уеду и стану жить в городе. Скучно здесь теперь – когда я не могу делать ничего, как раньше… Я буду жить лучшей жизнью, имейте в виду. Вы слышали мои слова, и мне все равно, если это звучит смешно. Я поговорю со священником и женюсь. Уверен, я поступлю правильно.