Сначала Глеб увидел, как из его спальни вышли Коровьев под ручкой с Геллой, а с ними Бегемот, державший в руке огромный свиной окорок, и все вместе отправились на кухню — видимо, для того чтобы приготовить себе пару-другую бутербродов. Но стоило им покинуть комнату, как Алина вдруг воскликнула:
— Здравствуйте, Михаил Афанасьевич! Вы какими судьбами оказались здесь?
— Да вот Глеб Василич пригласил на посиделки, — отвечал Булгаков.
— Ах, как я рада! Без вас здесь скучно, надоела эта вечная толкотня в театре, киносъёмки с утра и до полуночи. Хочется отдохнуть, однако на Бали и на Сейшелах всё те же лица из московской тусовки, видеть их не могу!
— Алина, мы для того и собрались, чтобы найти решение этой проблемы. Я уже предлагал Глебу отличный вариант, и он вроде бы не возражает.
— И что же это? — спросила Алина, поднося к губам бокал с нектаром.
В этот момент в голове Глеба словно бы что-то стукнуло — он понял, что все эти видения с Бегемотом, Геллой и свиным окороком возникли в результате действия отравы, которая содержалась во втором кувшине:
— Не пей!
Одной рукой Глеб выбил из руки Алины бокал, расплескав отраву, а другой сбросил кувшин со стола. Осколки стекла разлетелись по полу, а желтоватая жидкость залила ковёр.
— Ты с ума сошёл! — вскричала Алина.
— Так оно и будет! Мы оба спятим, если будем пить отраву.
Была ли это случайная догадка или внутренний голос подсказал, но Глеб наполнил стоявший на столе пустой бокал нектаром из уцелевшего кувшина и заставил Алину выпить. Она отбивалась, царапала Глеба острыми ногтями, но процедура удалась, хотя половина этого напитка вылилась на платье…
И случилось чудо: Алина успокоилась, а потом растерянно глядя на Глеба спросила:
— Глеб! Что это было?
Вместо ответа Глеб тоже сделал несколько глотков из кувшина и посмотрел по сторонам. Нет ни Булгакова, ни членов «шайки Воланда» — это стало ясно после того, как Глеб сходил на кухню. Но как объяснить все эти превращения Алине, он и сам не знал, только сказал:
— Тебе приснился страшный сон. Иди-ка прими душ и ложись спать, а я всё здесь приберу. Утро вечера мудренее.
Алина была до того измотана случившимся, что подчинилась.
Глава 8. Прощены!
Всё это требовало объяснения, однако без помощи Булгакова никак не обойтись. Но вот вопрос: кем был на самом деле тот ночной гость и почему он так неожиданно исчез? Возможно, тут вмешалась Тофана, но как же Булгаков — почему это допустил? Впрочем, и сам Глеб чуть не скатился до шантажа, что по большому счёту совсем не удивительно — когда речь идёт о личном счастье, любые средства хороши. Глебу неприятно было признавать, что и Булгаков, и он способны на такое, однако роль Булгакова в этом деле ещё не совсем понятна.
Но вот уже прибрал в гостиной, до рассвета ещё час, можно и поспать. И тут опять знакомый голос:
— Прости! Я не хотел, чтобы всё так произошло.
Булгаков развалился на диване, всё тот же галстук-бабочка и монокль… Ну можно ли на такого рассердиться?
— Забудь! Ничего страшного не случилось.
— Ты понимаешь, Глеб, фея меня надоумила, сказала, что будете посговорчивее после этого вина.
— Так во втором кувшине был вовсе не нектар?
— Чтобы набрать его на два кувшина, нужно переработать целую плантацию цветов, поэтому первый кувшин взял из старых запасов, ну а второй фея мне подсунула. Феи у нас вместо психоаналитиков, спасают от депрессии.
— Разве бывает депрессия в раю?
— Ещё как бывает! Иногда до чёртиков всё надоедает, все эти райские сады, заботливые феи, готовые исполнить каждое желание…
— Так это они переправили тебя в реальный мир?
— Ну да! Однако это право надо заслужить каторжным трудом, пока ещё не расстался с жизнью. Да и то, не всякая фея возьмёт на себя ответственность.
— Выходит, тебе повезло, добрая попалась…
— Добрая-то добрая, но, если бы не поддался на её уговоры, можно было избежать скандала.
— Да я не в обиде.
— Ты вовремя среагировал. А как догадался?
— Видимо, тоже фея подсказала, — усмехнулся Глеб.
— Напрасно улыбаешься. Талантливому человеку всегда кто-нибудь благоволит. Если в реальной жизни не свезло, тогда уже в раю.
— Честно говоря, мне без разницы, что будет после смерти.