Снова выкрикивает ее имя, а затем наугад кидается в бурлящий поток меж двух валунов. Течение невероятно сильное: его тут же накрывает с головой, а намокшая одежда тянет ко дну. Руки пытаются ухватиться за камни, но ледяная сила грохочущих волн одерживает верх. Ремешок часов за что-то цепляется, и этих секунд, пока он пытается его освободить, достаточно, чтобы поймать вздымавшуюся над ним волну, подтолкнувшую его к берегу, и из последних сил выбраться обратно на песок.
Он лежит, тяжело дыша и откашливаясь. Глаза щиплет от соли и песчаной взвеси, а собаки прыгают на него, озабоченно тыкаясь холодными носами.
Теперь и лицо Гектора нависает над ним, непроницаемое, как всегда. Его поднимают на ноги.
Он вытирает лицо руками, оборачивается в поисках серебристой босоножки. Находит и, дав понюхать собакам, отправляет их на поиски по тонкой полоске пляжа. Но вторую туфельку забрало море.
Как и ее саму. Ее больше нет. Никаких сомнений.
Он больше ничего не может для нее сделать.
Ничего, только известить полицию.
Во всяком случае, вот как я это представляю.
Но, опять же, у меня всегда было богатое воображение.
Глава вторая
Мне стоило это предвидеть. Закрытие «Карлотты».
Стоило открыть глаза на происходящее гораздо раньше, до всего. Рейтинги неумолимо падали последние два сезона, спонсоры исчезали, точно пар над остывающим чаем.
Но сериал «Темная Карлотта», шедший на небольшом кабельном канале, для которого я писала сценарий, не вписывался в линейку проектов. Стильный, с долей эротики и нотками черной комедии и готики – от него было невозможно оторваться. В качестве декораций – мрачный горный хребет Адирондак середины девятнадцатого века: мстительные привидения доводили новобрачных до жутких самоубийств, вампиры жадно пили кровь из бокалов, вырезанных из хрусталя, точно «Грязный мартини»[3], а юные кармелитки были готовы на все, стоило только моргнуть затянутому в кожу сексуальному копателю могил.
Как его могли закрыть?
Я работала над этим шоу с самого начала, как только оно впервые вышло в эфир шесть лет назад, сначала стажером, затем пробившись в команду сценаристов. У меня отлично получалось, и я любила свою работу. Что, возможно, казалось странным, так как сильно «готично» я не выгляжу, с моими-то светло-каштановыми непослушными прядями и прозрачно-серыми глазами, которые обычно выдают все мои настоящие эмоции. И черное я редко ношу – этот цвет делает меня блеклой.
Но меня всегда привлекало все жуткое и зловещее. В детстве я представляла, что у меня под кроватью живет дружелюбный скелетик, Миссис-Крошечные-Косточки, которая стучала своими косточками с каждым раскатом грома. На Хеллоуин – никаких тиар принцесс. «Я хочу быть мумией!» – настаивала я. И мама, вопреки своему тонкому театральному вкусу, храбро бинтовала меня от шеи до макушки марлей, которую предварительно вымачивала в холодном чае, чтобы она выглядела естественно истлевшей.
Может, эта привычка появилась из-за того, что, когда мне было три года, исчез мой отец. В то время я, конечно, ничего не понимала про смерть и знала только, что сначала у меня был папа, на чьих коленках так удобно было сидеть и качаться и за чьи медные кудри мне так нравилось дергать, а потом его не стало.
– Где папочка? – спрашивала я.
– Милая, с ним произошел несчастный случай.
– Но куда он ушел?
– Солнышко, засыпай. Я оставлю ночник.
Мой отец исчез. А потом в каком-то смысле умерла и мама. Она так и не вышла замуж снова. Каждый соискатель получал от ворот поворот, а всю свою страсть она вложила в творчество, выступая в общественном театре и променяв романтику в реальной жизни на игру на сцене.
Так что да, мне нравилось, когда мертвые возвращались – пусть и в виде громыхающих костей, или монстров в полусгнивших обрывках одежды, или в виде цедящих кровь вампиров.
И да, шоу вроде «Темной Карлотты» было именно тем, что мне нужно.
А потом и оно исчезло из моей жизни.
Одним грозовым октябрьским утром главный сценарист, Уэйд О’Коннор, вызвал меня к себе в кабинет. Уэйд был одновременно и моим начальником, и близким другом – красивый мужчина с намечающимся вторым подбородком от привычки тянуть себя в этом месте за кожу, когда он нервничал. Сейчас он дергал за нее как сумасшедший.
– Плохие новости, Джени. Тебе лучше присесть.
Внутри все похолодело. Еще больше плохих новостей я просто не выдержу. Не сейчас, когда сладкий до тошноты запах цветов с похорон матери еще так свеж в памяти.
– Что случилось?
– Нас закрывают. В конце следующего месяца.
3
«