Читель посмотрел на молодого человека.
— Мы взорвем проход, Гаунт, — объявил майор. — Мы обнаружим святилище, вернемся на передовую и доложим об исполнении приказа. Магистр войны улыбнется нам, и мы все замечательно себя почувствуем.
Ибрам хотел что-то сказать, но осекся.
— Так точно, сэр, — ответил он.
Земля содрогнулась.
Бреччия трудился, не покладая рук. Немного понаблюдав за ним, Гаунт прошелся возле внешне стены предполагаемого святилища. С обеих сторон скалобетонной заглушки боковины туннеля покрывали слои воска, натекшего со свечей, которыми паломники освещали себе дорогу. В отвердевшей массе виднелись древние, высохшие цветы, монетки, жетоны и прочие молельные подношения. Интересно, что группа изыскателей, проведя здесь немало времени, даже не пыталась очистить воск и изучить стену под ним. Ибрама по-прежнему удивляло их нежелание расшифровать старинную надпись – казалось, что археологи занимались только бесплодным сверлением скалобетона в попытках раскупорить проход.
Земля содрогнулась.
— Ведик? — позвал Гаунт, и огнеметчик отряда, прервав болтовню с товарищами, подбежал к комиссару.
— Сэр?
— Подогрей немного этот участок воска, — скомандовал Ибрам.
Ведик нахмурился, но ничего не сказал. Прикрутив пламя горелки, он окатил стену слабым огнем, и древний воск, пузырясь, потек вниз. Цветы почернели, нагретые монеты рассыпались по полу.
Отдавая приказ, Гаунт надеялся, что под воском обнаружатся новые надписи, но обнажившийся участок стены оказался пустым. Загадочно осыпавшийся текст оказался единственным рядом со святилищем.
Тут комиссар заметил, что Бреччия остановился.
— В чем дело? — спросил Ибрам, взобравшись по каменному пандусу и подойдя к саперу прежде, чем это заметил Читель.
— Что-то... странное, — ответил Бреччия, выглядевший немного встревоженным. Бойцу не хотелось, чтобы комиссар решил, будто он дал слабину.
Перед этим он пользовался миноискателем, чтобы просканировать заглушку и отыскать наилучшие места для отверстий под заряды.
— Когда я подобрался к этой стороне, — объяснил сапер Гаунту, — то начал получать «призрака» на экране, ложный сигнал. Он исходит не из затычки, но довольно сильный – я бы сказал, кусок металла или чего-то вроде, замурованный в стене вот с этого бока.
— Как глубоко?
— Да совсем неглубоко.
— Большой?
— Где-то с ящик для боеприпасов.
— Да чем тут занимались изыскатели, если даже этого не обнаружили? — поразился Ибрам.
— Простите, сэр? — не понял Бреччия.
— Неважно. Продолжай ставить заряды, а то Читель разозлится. Я со всем разберусь.
Достав из ранца малую пехотную лопатку, Гаунт закрепил лоток и начал врубаться в стену. Она оказалась не такой прочной, как скалобетон, но на то, чтобы отколоть верхний слой, требовались некоторые усилия.
— Что вы, Трон подери, делаете? — заорал Десрюиссё.
— То, что вы должны были сделать! — отозвался Ибрам.
Движением головы комиссар приказал бойцам не подпускать археолога и его команду. Из возникшей дыры полетела пыль и осколки камня.
— Гаунт? — позвал подошедший Читель.
— Одну минуту.
— Гаунт, во имя Трона...
— Просто дайте мне одну минуту, майор, — более твердо произнес Ибрам, работая изо всех сил и не оборачиваясь к другому офицеру.
— Я сейчас не в том настроении, Гаунт, — прорычал Гален.
— Просто подождите! — огрызнулся комиссар.
Расширив дыру, он обнажил нечто вроде небольшой полости или запечатанного алькова. Отбив ещё немного камня, Ибрам подхватил фонарь и уставился внутрь.
— Трон!
— Что там? — спросил майор, нависая над ним. — Что ты видишь?
Просунув внутрь обе руки, Гаунт очень аккуратно, благоговейно извлек наружу то, что хранилось в нише.
Оно было древним, запыленным и, совершенно очевидно, поврежденным.
Оно было шлемом от доспеха Адептус Астартес.
— Чтоб тебя! — выразился Гален.
Положив шлем, Ибрам немного обтер его от пыли.
— Железные Змеи, — объявил комиссар.
— Откуда ты знаешь?
— Учился в схоле, — ответил Гаунт. — И меня особенно привлекали ордена Адептус Астартес. Вот это – символ Железных Змеев Итаки.
— А почему его замуровали в стене? — спросил Бреччия.
Майор посмотрел на Ибрама.
— Адептус Астратес могли оставить нечто настолько ценное только в том случае, если это место что-то значило для них, — сказал комиссар.