Еще ни разу в жизни Нове не приходилось так грубо выражаться. Так или иначе, но сейчас ругательства показались ей самым походящим аргументом.
Укачивая поврежденную руку, Теренс простонал:
— Да кто ты, мать твою, такая? — Мужчина покачал головой. — Хотя плевать, мне без разницы. Бери, что хочешь, да и хрен с тобой. Когда закончишь, вали отсюда к чертовой матери куда подальше. Чтоб я тебя больше не видел.
— Прекрасно.
Все продукты в лавке Теренса были расфасованы и разложены по полкам: сэндвичи (у многих срок годности вышел давным-давно, потому Нова их не тронула), фрукты и овощи (кое-какие подпортились, их она тоже обошла), сухой завтрак (упаковки выглядели вполне ничего, девушка взяла три штуки, со вкусом фременики), напитки в ассортименте, в том числе, — какое счастье — сок фременики (Нова взяла четыре бутылки). Сообразив, что все зараз она унести не сможет, Нова обратилась к Теренсу:
— Есть пакет?
Теренс, втирая мазь в порез на руке, опешил от такой беспардонности.
— Валяй, твою мать, забирай любой.
Тогда Нова решила кое-что попробовать. Вновь прикрыв глаза, она сконцентрировалась на пакетах, лежащих на прилавке рядом со сгоревшим считывателем карт. Ментально попыталась подтянуть их к себе.
Эксперимент удался лишь частично: Нова приподняла в воздух целую стопку пакетов, но пролетела она всего лишь половину пути, прежде чем пакеты рассыпались по полу.
Смутившись, Нова наклонилась и подобрала один из пакетов. Теренс лишь покачал головой, мечтая о том моменте, когда сумасшедшая телка уберется прочь из магазина к чертовой матери.
Закинув сухой завтрак и бутылки с соком в пакет, девушка прихватила с полок все упаковки с вяленым мясом (оно плохим никогда не станет, а белок ей не помешает) — около десятка, и пачку камтарского печенья, которым кормили Нову в раннем детстве.
Перед тем, как уйти, Нова подумала и решила прихватить с собой весь запас имеющихся у Теренса кошачьих консервов: пятнадцать банок с разным вкусом — лосося, тунца и эйлики. Они Пип должны понравиться больше, чем отходы из мусорного бака или случайная уличная мышь.
— Теперь все? — зло спросил Теренс. По крайней мере, в голосе слышалась злость. На самом деле он был напуган до смерти.
Нова решила не дать страху улетучиться. Она толкнула один из стеллажей, и лежащие там фрукты — частью помятые, частью зеленые — кувыркаясь и подскакивая, рассыпались по полу. Все равно Теренс торговал ими только для виду, как и остальными продуктами.
Улыбнувшись, Нова подытожила:
— Вот теперь все.
Крутнувшись на пятках, девушка вышла из магазина, оставив Теренса убирать устроенный бардак. Мужчина проклял незваную гостью, ее родителей, предков и всех к кому она могла иметь отношение вплоть до Старой Земли, и приступил к уборке, попутно размышляя над тем, как ему теперь купить новый телевизор и карт-считыватель…
* * *
Мэлкольму Келерчиану пришлось прождать целых два часа, прежде чем он попал на прием к директору Киллиани. Он бы уже давно ворвался к ней в офис, но дверь открывалась лишь после того, как распознавала узор сетчатки глаза либо самой Киллиани, либо ее помощницы. Или же когда последняя нажимала кнопку на своем столе. Указанная кнопка была настроена на ее ДНК, поэтому любой другой человек мог сколько угодно нажимать на клавишу — дверь все равно бы не открылась.
Два часа проведенные в приемной Мэл безуспешно пытался игнорировать голографический канал СНВ, плюс размышлял на тему как можно охмурить или убить помощницу (либо то и другое вместе), чтобы потом взять ее палец (идеальным вариантом было бы оторвать его от кисти руки с особой жестокостью и как можно болезненней) и надавить на кнопку управления.
Наконец помощница (как ее зовут Мэла совершенно не интересовало) сообщила:
— Директор готова вас принять.
Поднявшись с неудобного диванчика, Мэл наградил женщину самой лицемерной улыбкой, какую только мог изобразить (а она и в самом деле была крайне лицемерна), и ответил:
— Премного вам благодарен.
Помощница ответила охотнику столь же лицемерной улыбкой. Хотя в ее случае это был лишь результат обучения улыбаться всегда, независимо от причины — в отличие от презрения, которое сейчас двигало Мэлом.
— Всегда пожалуйста, агент Келерчиан.
Женщина прикоснулась к клавише, и дверь, ведущая в офис Киллиани, скользнула в сторону.
Ильза Киллиани одурачила множество людей. Невысокая, тощая, весящая меньше, чем кожаный плащ Мэла, с коротко стрижеными каштановыми волосами, крючковатым носом и очками, совершенно ненужными в век «Ретинора[13]», в первый миг она производила впечатление самой невинности.
Так казалось, пока она не открывала рот. На язык женщина была столь остра, что даже ветераны армии Конфедерации с тридцатилетним стажем скулили перед ней как побитые щенки. И она терпела дураков не дольше чем шесть с половиной секунд.
Мэл себя к дуракам не причислял и считал, что достаточно хорош, чтобы продержаться с полминуты.
Стол Киллиани сиял безукоризненной чистотой. И это одна из нескольких причин, почему Мэл считал Киллиани слегка ненормальной. Единственное, за что мог зацепиться глаз при взгляде на полированную деревянную столешницу — это плоская панель компьютера и голопроекция СНВ, в настоящий момент поставленная на паузу, из-за чего журналистка (не Мара Грескин, поэтому Мэлу было все равно кто это) застыла с полуулыбкой и закрытыми глазами. Получилось как отталкивающе, так и забавно одновременно.
Охотник ринулся в атаку прямо с порога кабинета и без предисловий:
— Какого черта Клара Терра выступает по всем каналам и объявляет свою сестру мертвой?
Киллиани взглянула на Мэла из-под очков.
— О, у меня все в порядке, Келерчиан, а вы как?
Мэл уселся на предназначенный для посетителей стул. Кресло Киллиани обтягивала очень редкая и дорогая кожа. Стул был деревянный, расшатанный, и в любую минуту мог развалиться под весом посетителя. Мэл знал, что если просидит на нем более десяти минут, то рискует заработать грыжу позвоночника. К счастью для него, Киллиани редко позволяла кому-либо задерживаться в кабинете на столь долгое время.
— Почему Клара Терра рассказывает зрителям СНВ, что Нова Терра мертва, тогда как я заглядываю под каждый камень в Трущобах, пытаясь везде найти Нову Терра!?
— И какой, кстати, результат? — спросила Киллиани столь сладким голоском, что температура в комнате разом упала на десять градусов.
— Паршивый. — Мэл не имел привычки изворачиваться. — Отслеживаются все машины семьи Терра, вплоть до ховербайков. Нова не воспользовалась ни одной. Ее идентификационные данные и досье переданы на каждую железнодорожную станцию, в каждый автопарк и порт в городе — она пока нигде не засветилась. Кроме того…
— Она теп… и тек. Она может…
Взмахнув рукой, Мэл перебил:
— Она необученный теп-тек. Если бы мы говорили о полноценном призраке, тогда да, она могла бы одурачить людей, сканеры, заставить их считать ее кем-то другим но, насколько я могу судить, она даже не знает, что является тепом. И она вне сомнений нигде специально не обучалась, черт возьми… и прежде, чем вы спросите — да-да, я поговорил в Академии со всеми. Никто не имел тайных делишек с семьей Терра. Из посторонних же никто не смог бы провести соответствующее обучение.
Киллиани ухмыльнулась:
— Хорошая работа.
Мэл слегка опешил. За всю бытность охотником он ни разу не слышал, чтобы Ильза Киллиани кого-то хвалила.
— Гм… спасибо. Как бы то ни было… Нова скорей всего все еще на Тарсонисе. То есть в городе. Либо в верхней его части, либо в нижней. С уверенностью могу сказать, что в Верхах ее точно нет.
— Так вы думаете, она в Трущобах?
Мэл кивнул.
— Вы получили данные из районов?
Мэл вздохнул:
— Никто не сообщал о подобных…
— Я не об этом спрашивала, агент Келерчиан. — Температура в кабинете упала еще на пять градусов.
— Да, я получил данные. Ничего. Также я попросил знакомого копа из Юго-Западного округа отслеживать признаки деятельности тепа в районах. (Пять, четыре, три…) Пока что ничего не слышал, но я продолжаю… (Два, один…)