— Скажи ему, чтобы урезал долю Теренса на десять процентов.
— Что он сделал?
— То, что не должен был, чуешь? Так что сделай все по уму, усекла?
— Конечно, — ответ прозвучал так, словно Джина ничего не поняла, хотя Феджину по сути было плевать, поняла она или нет.
«Я ведь сказал Маркусу передать во все лавки, чтобы телепатке никто ничего не давал». Пусть Теренсу крепко досталось от Новы, но Феджина это не волновало. Только попробуй не доводить дела до конца, и тут же отдашь империю тому, кто будет ей управлять правильно. Потому что люди начинают забивать на тебя, если ты пускаешь все на самотек. Это Феджин уяснил очень давно, когда Оскал вдруг снимал десять процентов, хотя обещал снять двадцать, или ломал кому-нибудь руку, кого до этого угрожал убить. В нелегальном бизнесе такое поведение считалось слабостью, а за слабость отвечают жизнью. Вот почему у Феджина слабостей не было.
Он проследил, как Нова вернулась на Декер с украденным добром. Где-то после аптеки Барра он потерял ее из виду. Вывод напрашивался сам собой.
«Похоже, она отсиживается в каком-то из переулков». — Феджин снова схватил смартфон и на сей раз вызвал Жбана.
— Засада?
— Есть для тебя задание, — произнес Феджин.
— Уматно. Когда и где?
* * *
Поначалу Пип равнодушно отнеслась к возвращению Новы в тупичок, но когда поняла, что «большая кошка без шерсти» принесла какую-то еду, то сразу стала очень дружелюбной. Кошка начала тереться о ноги девушки и мурлыкать: «Хорошая еда от большой кошки без шерсти. Хорошо».
Нова поставила перед Пип банку с тунцом, и пестрая кошка с огромной скоростью начала поглощать предложенную пищу. Затем девушка устроилась позади мусорного контейнера и уставилась на пакет с продуктами. Нова совершенно не представляла с чего начать трапезу. После нескольких дней голодания у нее аж глаза разбегались от съестного изобилия.
Наконец Нова остановила выбор на батончике, решив что он самый калорийный, и вдобавок со вкусом фременики.
Она осторожно распаковала сладость и откусила первый кусочек.
Через несколько секунд она уже ела второй батончик, поскольку первый закончился в три укуса.
После того как плотину замешательства прорвало, девушка поняла, что уже не может остановиться. Вскоре все батончики были съедены, а живот невыносимо болел, вынужденный переваривать пищу после столь долгого бездействия. Во рту Новы пересохло. Девушка вытащила бутылку с соком.
Откинувшись на стену, она одним глотком выпила половину бутылки с фременичным соком. Утолив жажду, Нова задумалась, как долго сможет так продержаться. Еды хватит на несколько дней. Может и меньше, если она и дальше будет так налегать. Затем ей придется красть вновь.
«А какая разница, если ты все равно хотела умереть?» — заметил дурацкий голосок, однако Нова уже наловчилась не замечать его так же успешно, как и мысли окружающих людей… по крайней мере тех, кто не находился в непосредственной близости. Все больше и больше Нова задумывалась над тем, что умереть — не такая уж хорошая идея.
Но и жить не особо-то хотелось. Поэтому Нова не представляла, что же ей делать.
Прежняя жизнь исчезла. Мама, папа, Элефтерия, Эдвард, Зеб — все они мертвы. Клара тоже бессердечно вычеркнула ее из своей жизни. Да и как она может вернуться? Вернись она, и ее посадят за убийство всех тех людей. Для нее нет способа избежать наказания за массовое убийство, просто нет.
«Так что же мне остается? Проводить дни, просиживая в тупике в компании капризной пестрой кошки, перебиваясь сворованной у криминальных типов едой?»
Не шибко-то это на жизнь похоже.
«Но и умирать я тоже не хочу».
Наконец-то Нова смогла признаться себе в этом. Какой бы страшной не стала жизнь, мысль о смерти страшила Нову больше, чем что-либо другое… больше, чем воспоминания о том, что она совершила в небоскребе.
«Эдвард умер с ненавистью в мыслях. Густаво умер, предвкушая встречу со своей семьей. Ребека умерла с немым вопросом: зачем к ее голове какие-то люди приставили пистолеты? Марко умер, желая рассказать Дорис, что любит ее. Дорис умерла с сожалением, что Марко так и не признался ей в любви. Уолтер умер, с удовольствием созерцая картину того, как Густаво убивает семью Терра. Ивонн умерла с мыслью, что не успела убрать кабинет, и что мистер Терра, наверняка убьет ее, если она быстренько все не закончит; Дерек умер, думая, что…»
— Нет! — выбрасывая из головы воспоминания, закричала Нова. Пип испугалась крика и отпрыгнула от банки с тунцом. «Что случилось? Большая кошка без шерсти ударит меня?»
Когда Пип поняла, что ей ничто не угрожает, она вновь вернулась к еде.
Нова закрыла лицо ладонями. Слезы пробивались сквозь веки. Каждый раз когда ей казалось, что она наконец-то справилась с проблемами, что-нибудь тут же возвращало ее с небес на землю — и проблем оказывается все еще без конца и без края.
Внезапно Нова осознала, что ей нужно.
Обучение.
Как ни крути, когда Клара в семнадцатилетнем возрасте вдруг решила, что у нее есть врожденный талант игры на пианино, то она прожужжала всем все уши, пока мама не сдалась и не наняла репетитора — настоящего виртуоза, синьора Ди Палмера. Вскоре Клара решила не утруждать себя занятиями, поскольку (Нова это знала) Палмер не ответил на ее нелепые попытки заигрывать с ним. Однако факт остался фактом: если ты хочешь чему-то научиться, ты ищешь эксперта в этом деле.
«А есть хоть один эксперт по моему случаю?»
Нова на миг задумалась, а затем решила, что должен быть. Вряд ли она единственная, кто может вытворять с помощью разума всякие штуки. За этим выводом последовал очевидный вопрос: где ей найти такого учителя?
«Не здесь».
Трущобы, как девушка уже выяснила на горьком опыте, — самое худшее место для поиска подобного наставника. А куда можно еще пойти за помощью, Нова совершенно не представляла. Но даже в Трущобах выжить проблема… из мыслей Маркуса и конвоирующих ее головорезов Нова выяснила, что Джулиус Дейл — самая влиятельная персона в Трущобах. Без его покровительства шансов у нее тут нет; и даже с ним — гарантий никаких.
Но что еще она может сделать?
С этими мыслями, что роились в голове как потревоженные пчелы, Нова улеглась в небольшой нише позади мусорного контейнера. В последнее время ниша служила девушке постелью. Хорошее и теплое местечко… рядом с кондиционером, что выбрасывал на улицу теплый воздух. Конденсат с агрегата снабжал Нову водой, теплой и мерзкой — каждый глоток давался с отвращением, и практически каждый глоток пробуждал тоненький голосок, который спрашивал, зачем она пьет эту гнусную дрянь, если хочет умереть.
Спала она с удобством (настолько удобно, насколько это возможно на голой брусчатке за мусорным контейнером), и впервые с тех пор как погибла семья, не видела снов.
«Убивать… убивать, калечить… калечить, я люблю хватать девчушек и вспарывать их крошечные горлышки, да, люблю».
Мгновенно проснувшись, Нова попыталась вскочить. Из-за чего ударилась головой о верх ниши. Мощь внезапно услышанных мыслей сокрушала. Девушка вылезла наружу и увидела, что Пип шипит у входа в тупик. Взглянув на часы, Нова отметила, что проспала четырнадцать часов: самый долгий сон за все время пребывания на улице. «Похоже еда неплохо влияет на мою способность расслабляться», — с недовольством подумала Нова.
Потирая ушибленную макушку, девушка взглянула туда, куда шипела кошка.
«Прямо не терпится отгрызть ей ушко, да, это будет забавно, оторвать ушко прямо зубами, о да».
Огромный мужик с дорожками пирсинга в ушах, губах, ноздрях и бровях, смотрел в ее сторону. На буграх мускулатуры великана переливались голографические татуировки, демонстрируя различные сцены насилия, совершаемые большими людьми над маленькими.
Нова не смогла выяснить как его зовут, поскольку неформал не помнил своего имени. Здоровяка прозвали Жбаном, потому что однажды он выдул целый жбан водки без всяких негативных последствий — вероятно из-за того, что он по жизни всегда был торкнутым, вплоть до клинического сумасшествия.
И той девчушкой, которую мужик хотел сейчас убить, была никто иная как Нова.
Жбан вошел в тупичок, не думая ни о чем кроме как о жестоком зверском убийстве. И с этой мыслью он неторопливо зашагал к Нове…