Дарма вновь сглотнула, на сей раз более громко.
— Надуть?
— Именно так. — Затем Мэл озвучил результаты запроса к компьютеру. — Наказание за подобное преступление… Штраф в любом размере, как посчитает суд. С возможностью тюремного заключения до шести месяцев.
— Тюремного заключения? — упавшим голосом переспросила Дарма.
— Да. И после этого ни одна страховая компания не выдаст вам полис… так что вам, вероятно, придется закрыть свою торговую точку.
Теперь глаза женщины округлились. Похоже, эта мысль взволновала ее куда сильней, чем перспектива оказаться за решеткой.
— Закрыть павильон!? Я не могу этого сделать! Это ж мой хлеб! Вдобавок Фробит меня убьет!
Мэл не знал, и знать не желал, кто такой Фробит.
— Так как же мы поступим, мэм?
Дарма раз или два дернула ртом.
— Да, верно, была тут девушка вроде той. Сначала она что-то бормотала, а потом, когда по СНВ показали последнюю выжившую Терра, завопила как припадочная. Вот тогда я выхватила свою пушку.
Приподняв бровь, Мэл спросил:
— Пушку?
Дарма потянулась вниз и вытащила из-под прилавка П-180. Пистолет явно видывал лучшие времена. С поврежденным стволом, и судя по всему, оружие не чистили и не полировали уже очень давно. Мэл решил, что попробуй Дарма выстрелить из такого «образчика», то он мог взорваться женщине в лицо и без всякого телекинетика.
— Знаю че ты думаешь. — Дарма вне сомнений правильно поняла выражение лица Мэла, из-за чего мужчина почувствовал еще большее раздражение, поскольку не любил показывать свои эмоции столь очевидно… но ведь состояние пистолета и впрямь дрянное. — Но у меня нет к нему патронов. Не хочу ни в кого стрелять… просто, знаешь, попугать.
Мэл не понимал, как кого-то можно напугать таким оружием, но говорить ничего не стал, а вновь попытался перевести разговор на Нову.
— Что случилось после того, как вы начали угрожать оружием?
Дарма пожала плечами:
— Она убежала.
— Куда?
Очередное пожатие плечами:
— Откуда мне знать? Вниз по улице. Ты ж не донесешь на меня, правда?
— Я записал весь наш разговор, мэм. Что я сделаю с этой записью… посмотрим.
С этими словами он развернулся и, игнорируя причитания Дармы, двинулся в указанном женщиной направлении.
«Наверное Нова увидела, как Клара называет ее мертвой, и слетела с катушек. Но куда же она пошла от павильона?»
Согласно заявлению Дармы в страховую компанию (а Мэл прочел его перед разговором с женщиной), РИИ взорвался вчера в 18:55, что подтверждено департаментом дистанционной трансляции СНВ. Поэтому Мэл поручил компьютеру собрать записи со всех регистраторов движения на Пайк-лейн за прошедший вечер с 18:50 до 20:00.
Компьютеру понадобится несколько минут, чтобы запросить файлы из базы данных, подтвердить допуск, просканировать файлы и вычленить из них фрагменты, удовлетворяющие заданным параметрам, а затем только передать найденную информацию хозяину -охотнику. Чтобы скоротать время, Мэл решил опросить персонал приемной в хирургии, что находилась через два дома от павильона Дармы. Дежурная смена в отделении была уже другая, поэтому вчерашний регистратор уже ушел домой, но должностной значок позволил Мэлу получить контактную информацию работника, после чего охотник сделал пометку позвонить ему.
Когда Мэл вышел из хирургии, компьютер сообщил ему в ухо, что запрошенные записи недоступны.
— Что?
Компьютер начал повторять информацию, но Мэл прервал его и вполголоса озвучил команду связать его со Службой Инспекции Движения Юго-Западного района.
— Юго-западная дорожная инспекция, сержант Волмер, — услышал охотник скучающий голос.
— Сержант, я агент Мэлкольм Келерчиан из подразделения охотников.
Последовала пауза. Проверив источник вызова, Волмер заговорил куда энергичней:
— Да, агент Келерчиан, что я могу сделать для…
— Я только что запрашивал дорожные записи с Парк-лейн, вчерашний вечер с…
— Эм… Можете дальше не продолжать, агент Келерчиан… мы уже стерли те записи.
Услышав такое, Мэл потерял дар речи.
— Повторите это, сержант… — не веря ушам своим, уточнил он. — Медленно.
— Эм… это стандартная процедура, сэр. В конце каждой смены мы просматриваем записи и, если не находим никаких нарушений, стираем их. Прошлым вечером на Пайк-лейн никаких нарушений не было. Так что…
— Сержант Волмер, если я открою регламент для хранения следственных материалов, то могу поручиться, что не найду там ни одной чертовой строчки по поводу вашей «стандартной процедуры». Так что…
Волмер нервно рассмеялся:
— Агент Келерчиан, никаких следственных материалов там не было.
— Откуда вы можете об этом знать? Вы сверили данные со сводкой совершенных за тот день преступлений? Вы произвели сверку лицевых сканов каждого человека на этих записях на совпадение с ориентировками тех, кто в розыске?
— Эм… сэр, мы служба регулирования движения… то, о чем вы говорите, не наша работа. Единственные интересные для нас следственные материалы на Пайк-лейн — это нарушения ховербайкеров, да выезд на магистраль запрещенных транспортных средств. В противном случае нам просто негде хранить эти тонны материала.
Мэл прекрасно понимал, что сейчас ему вешают лапшу на уши.
— Сержант, не говорите мне, что у вас не хватает банка памяти…
— Сэр, — теперь голос Волмера звучал так, словно сержант высказывал до того избитый довод, что просто устал его повторять, — у нас всего пятьдесят киломемов.
— Пятьдесят? — Мэл остолбенел. Это была всего четверть того, что имел Северный округ (в этом же районе располагался детективный отдел), а им не помешало бы еще столько же.
— Да, агент Келерчиан, всего пятьдесят. Мы запрашиваем дополнительную память последние три года, но комитет по бюджету продолжает нам говорить, что это «расточительство». Суды здесь занимаются делами аж трехгодичной давности, потому что все пытаются оспорить их решения, поскольку знают, что расплатиться не смогут и за годы. Мы вынуждены хранить такие записи чуть ли не вечно, следовательно, не можем хранить данные, которые нам не нужны. Здесь тьма дорожных нарушений. Мне жаль, что вы не можете взглянуть на записи вчерашнего вечера, сэр, искренне жаль.
К удивлению Мэла, после всего услышанного от других копов и прочих людей Юго-Западного округа, извинения Волмера звучали вполне искренно.
— Так что этих записей больше нет, — подытожил сержант.
Мэл тяжело вздохнул.
— Все в порядке, сержант, спасибо вам за помощь. — Он уже был готов закончить разговор, но пока медлил. Затем, торопливо дав указания компьютеру, Мэл спросил у Волмера: — Говорите, вам очень жаль, я правильно понял?
— Сэр? — Теперь в голосе Волмера слышалось удивление.
— Вы сказали, что вам искренне жаль, и я прошу вас подкрепить слова делом. Вам достаточно жаль, чтобы оказать мне услугу?
— Я, эм… полагаю, это будет зависеть от услуги, сэр.
— Я только что отправил вам фото девушки, которую пытаюсь найти. Предположительно, она вооружена и очень опасна. Я знаю, что прошлым вечером она прошла по Пайк-лейн, и именно ее я надеялся отследить. Могут ли ваши люди взять на заметку ее профиль, и проверять его на совпадение, когда будете просматривать очередные дорожные записи?
Сержант колебался:
— Не могу ничего обещать, сэр, но мы постараемся отследить.
Мэл кивнул. Что ж, пусть так, нежели тыкаться туда-сюда слепым кутенком. С гулькин нос, но придется согласиться и на это.
— Спасибо, сержант.
— Обращайтесь, агент Келерчиан. Удачи.
«Да уж». — Мэл вздохнул и позвонил регистратору из хирургии. — «Думаю, она мне понадобится».
* * *
Желудок Новы ее убивал.
Стоило бы догадаться, что именно так все и кончится. После нескольких дней без еды она съела больше, чем на собственных именинах.
«Может пока мне лучше вернуться в закоулок к Пип?»
Нет. Раз Феджин послал Жбана, то может послать еще кого-нибудь. Или даже нескольких. А Нова не хотела, чтобы из-за нее умер кто-то еще.
За исключением Джулиуса Дейла по прозвищу Феджин. Прежде чем изжарить его мозг, она сделает все, чтобы он почувствовал, каково это — страдать.
Но только он. Она и так уже слышала предсмертные мысли трехсот восьми человек. Пусть это число увеличится лишь до трехсот девяти.