И тогда она решила позвонить Кириллу — может тот найдёт во всём этом смысл. Он уже не раз успешно проводил расследование, энергично, с энтузиазмом. И «наводил порядок» в обоих её домах: убежавших отлавливал, лишних изгонял.
— Кирилл… — начала она разговор. — Он что-то затевает.
— Дохляк? — отреагировал тот. — А чё тут удивительного? У него профессия такая — что-то затевать.
— Ты же видел памятники на площадях, где стоят кони на пьедесталах?
— И?
— Нунэ смастерил такого же… Теперь у меня в огороде стоит свой собственный памятник.
— Ты здорова? — забеспокоился Кирилл, отчего Инга произвела усталый вздох.
— Короче, приезжай и смотри сам! Чего я, собственно, распинаюсь…
Этой же ночью Инга, проснувшись где-то в полпервого, собралась опять взглянуть на произведение авторства Нунэ — конь волновал её всё больше и больше, моментами Инга считала, будто ей всё привиделось, и коня на самом деле не существует. Может она тронулась умом, да и совместный с Владимиром осмотр мог так же быть плодом её больного воображения. А с утра должен был подъехать Кирилл и стоило ещё раз убедиться в существовании ржавого изделия: уж очень не хотелось выставлять себя перед парнем умалишённой.
Ночь была безлунной, наполненная звуками ночных насекомых и птиц: трещала трава и пела листва. Живность в сараях обеспокоенно подквохтывала, слышны были взмахи крыльев — почему-то её пернатым сегодня не спалось. Инга прошла все постройки, прислушиваясь напряжённо, повернула за угол, остановилась в полнейшем стопоре — коня на месте не оказалось.
Начались поиски. Она обошла вокруг построек, сунулась в сад — там совершила несколько кругов между деревьями, обошла весь периметр, затем вернулась к дому, проискала вокруг него. Видимость была неразборчивой, но на светлом фоне забора и белых построек всё прекрасно различалось, тем более настолько крупный предмет, как лошадь, она бы точно не пропустила.
Инга вернулась в дом, зажгла свет в части комнат, глянула под кровать, где чаще всего по ночам обитал Призрак, только его там не оказалось. Она проискала везде и сделала вывод, что Нунэ куда-то смылся. Позлилась, произнося вслух недовольства. От безвыходности легла спать.
Кирилл прибыл в одиннадцать утра, лениво вышел из машины, будто приехал на отдых — погода сегодня была просто чудной. Он странно посмотрел на Ингу, открывшую ему калитку — та, не ответив на его приветствие, озиралась недовольно по сторонам.
— Ну? И где твой памятник? — размашисто спросил Кирилл. — Давай, показывай!
Инга не двинулась с места. Он спросил ещё раз:
— Где он, памятник лошадям?
Когда не дождался ответной реакции, бросил недовольно: «Я так и думал!».
— Пойдём, — произнесла она.
Кирилл посеменил за ней. Она привела его на то место. Начиная с полпервого ночи Инга возвращалась сюда не раз, надеясь, что конь всё-таки появится, и каждый раз разочарованно пялилась на пустоту. Её она Кириллу и предъявила — пустоту.
— Вот здесь он стоял, — со всей серьёзностью сказала она, указав рукой. — Весь из старого металла, из разных деталей: крупных и мелких, ржавых и просто потемневших… Он был точной копией настоящего, в нём повторялся каждый элемент. От него исходило ощущение не какой-то там заводной игрушки, а, как бы тебе сказать… чего-то живого! — Инга сделала паузу. — Но мёртвого.
Кирилл поражался — как невозмутимо она об этом рассказывает. Он где-то сомневался в её помешательстве и начинал верить её словам, но по-прежнему кивал так, будто ему хотят задурить голову. Он нагнулся, пытаясь разглядеть траву, что-то заметил, присел, стал ощупывать. Под рукой в земле отчётливо читалась вмятина — в точности такая, которую оставило бы копыто. Пройдясь дальше в согнутом положении Кирилл обнаружил остальные три вмятины. Значит Инга не сочиняла — здесь действительно стояло нечто тяжёлое. Затем он поискал дальше: подобные следы обнаружились ещё, с большим интервалом. На паханной земле они вообще были, как на ладони — здесь точно пронёсся конь. За несколько метров до бокового забора, за которым начинался бурьян и разные лесные деревья, следы обрывались — последними двумя, а дальше Кирилл провёл взглядом траекторию: с земли на забор, затем взгляд его улетел далеко за забор и увяз где-то в лесу.
Когда он ощупывал первые вмятины у сараев, его подмывало устроить Инге разбирательство, будто у неё в огороде погуляла обычная лошадь… Так зачем причислять это к деятельности Призрака? Зачем выдумывать какой-то металлолом? Но когда Кирилл проследил за перемещением животного, окончившимся полётом Пегаса, понял: про законы природы снова придётся забыть.