— Мы не знаем, действительно ли были деньги, или произошла ошибка. Мы уже подозреваем нескольких уголовников и надеемся вскоре найти убийц.
Он в задумчивости выпустил изо рта кольцо из дыма.
— Кстати, а зачем вы сегодня–то пришли, миссис Вейд?
Я немного помолчала, делая вид, что поправляю одежду Марианны, а потом спокойно ответила:
— Она сказала, что подумает над моим предложением и чтобы я приехала за ответом.
Это не была полная ложь — тем легче мне было ее произнести.
— Вы не заметили никого подозрительного, когда выходили из дома?
— Нет. Но я особенно не смотрела по сторонам.
— Понятно, — протянул он, холодно рассматривая Марианну. — Ну ладно, оставьте свой адрес Гиббсону; если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем.
Я, снова борясь с искушением обмануть, продиктовала адрес Гиббсону — так звали того очень молодого полисмена — и вышла на улицу. Моя спина взмокла от пережитого напряжения. Меня охватила слабость, ноги подгибались в коленях, взгляд застилал туман. Просто не понимаю, как я добралась до дома Вейдов без посторонней помощи.
Глава пятнадцатая
Всю дорогу у меня перед глазами стояла оскаленная пасть мертвого кота, лежащего рядом с серым ковром, который укрывал бесформенное тело миссис Блаунт. Она была застрелена, если элегантный капитан не скрыл от меня правду. Кто–то дал на нее наводку, сказал он. Вполне возможно. Одинокая неработающая женщина, конечно, могла привлечь внимание грабителей, задавшихся вопросом: на какие средства она живет?
Я не сомневалась, что поступила правильно, не открыв всю правду про свой визит к миссис Блаунт. Зачем полиции знать о семейных делах Вейдов? Очевидно, что история с Лотти, Эрнестиной, миссис Кингсли не имеет никакого отношения к убийству бедной Тесси Блаунт.
Хотя в глубине души меня грыз червячок сомнения: так ли уж это несомненно? Бывшая няня Лотти знала что–то ужасное про одного из Вейдов, собиралась рассказать это мне, несмотря на сильную боязнь чьей–то кары. Может быть, ее убили за неосторожное намерение? Но кто мог узнать о моем визите к старой женщине? Я даже не звонила ей! Кто мог незаметно для меня проследить мой путь до ее дверей?
Добравшись до дому около полудня, я в изнеможении села около кроватки уснувшей Марианны, не в силах подняться, чтобы дойти до кровати. Оставалось всего три недели до вступления в силу завещания отца Джефа. Доживу ли я до этого счастливого часа? Тяжелые предчувствия не давали мне расслабляться. Интуиция подсказывала мне, что я подвергаюсь страшной опасности. Нервы мои были на пределе. Очень хотелось забрать Марианну и бежать, куда глаза глядят, чтобы не видеть больше постылые физиономии семейства Вейдов: ни слабоумной Эрнестины, ни своенравной миссис Кингсли, ни Тони.
Тони. Его долгий поцелуй помнили мои губы. Впрочем, его брат тоже умел целоваться. Я уже была однажды настолько глупа, что придала объятиям слишком большое значение, приняв их за любовь. Этого не повторится! Объятия — это не только не любовь, это возможное притворство. Мне вспомнилось лицо Тони в тот момент: откинутые со лба темные волосы, горящие глаза, полуоткрытые тонкие губы. Я затрясла головой, стараясь прогнать наваждение. Да, я проявила слабость, дала себя обнять, даже была уже готова полюбить его!
В этот момент в дверь постучали. Вошла миссис Кингсли.
— Отдыхаете? — спросила она дружелюбным тоном, который всегда заставлял меня подозревать какой–нибудь подвох с ее стороны.
— Да, устала.
— Далеко ходили с Марианной? — продолжала задавать вопросы экономка, силясь придать своим словам легкость и естественность. Но глаза ее щурились от напряжения.
— Я ездила за свитером, который приглядела накануне. Вчера вечером я решила его купить и сегодня поехала за ним.
Как легко мне далась эта ложь! Наверное, страх помогает людям лгать. Неправда всегда соседствует со страхом.
— Хороший свитер? — спросила миссис Кингсли, оглядывая комнату как бы в его поисках.
— Я потом решила не покупать. Цвет у него… какой–то не такой.
— В самом деле? — произнесла она, недоверчиво морщась. — Таскаться по магазинам с ребенком — это не сахар. Знаете что, оставляйте девочку в следующий раз со мной, я люблю возиться с ней.
Я не верила ни единому ее слову, произнесенному таким фальшивым тоном. Она набивалась в подруги. С чего бы это?
— Больше у вас ничего нет ко мне?
— Нет–нет, я забежала только на одну секундочку. Шла мимо, дай, думаю, зайду, проведаю. Я как раз наводила порядок после моряков — намусорили они, как поросята.