Я попыталась поддержать разговор.
– Никогда не слышала, что у индейцев были поселки. Или вы хотите сказать, что в индейской легенде говорится о поселке белых? О переселенцах или о чем–то в этом роде?
– Это все покрыто тайной, – ответил он. – Спросите лучше об этом Гаррисона. Он ходячее собрание местных преданий. Он, знаете ли, сам по крови немного индеец.
– Кто это – Гаррисон?
– Дворецкий. Вас, я вижу, не слишком хорошо проинструктировали.
– Проинструктировали?! – не понимая, повторила я.
– Ладно, ладно, я ничего не говорил. Будем играть по вашим правилам.
Играть по моим правилам? Я не могла ничего понять, но спрашивать его было без толку. Он не мог или не хотел ничего мне объяснить.
Значит, у них есть дворецкий. Однако положение дома, куда я еду, явно выше, чем я предполагала. Может быть, я здорово дала маху, согласившись на мизерную плату, предложенную миссис Калхаун? Но, с другой стороны, почему люди, у которых хватает средств на дворецкого, не могут нанять настоящего воспитателя своим детям?
Машину круто занесло, и я вскрикнула от неожиданности.
– В чем дело? – спросил Эрик. – Вы увидели Призрака?
– Бога ради, перестаньте. Я не кричу оттого, что вижу привидение. То есть, я хочу сказать, я не вижу никаких привидений. Когда машину так швыряет, мне кажется, что мы вот–вот перевернемся.
– Вы попали прямо в точку: дорога нас не держит. Практически никто этой дорогой теперь не пользуется, кроме нас.
– В такую погоду ездить опасно! – выдохнула я.
– Разумеется, опасно. Но никак иначе нам не добраться.
– Слушайте, может быть, лучше остановиться и переждать, пока буря пройдет?
Он снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка понравилась мне еще меньше.
– Буря навряд ли пройдет до утра. Не подумайте, что мне не кажется заманчивой перспектива провести всю ночь запертым в машине наедине с тобой, любовь моя, – просто я хочу избежать излишних кривотолков. Кроме того, нас ждут дома, и, если мы не появимся там в самом скором времени, за нами вышлют спасательную экспедицию.
Я отодвинулась к самому краю сиденья и больше не говорила с ним. Как он смеет так говорить со мной! Кто бы он ни был, миссис Калхаун станет об этом известно. Я лично ей расскажу.
Глава 2
Когда машина остановилась, дождь все еще продолжал лить и я только мельком увидела дом издалека. А когда мы подъехали ближе, нельзя было различить ничего, кроме сплошной темной громады. Для «летнего домика», каким описывала его миссис Калхаун, это было очень неплохо.
К главному входу вела вереница невысоких ступеней. Лестница была без портика, и ничто не защищало ее от дождя. По крайней мере, пришло мне в голову, меня пускают не с черного хода. Я уже готовилась к прорыву через дождевой фронт, когда половинка двойных дверей приоткрылась и навстречу нам двинулся зонт громадных размеров.
– Гаррисон позаботится о вас, – сказал Эрик, перегибаясь через меня, чтобы открыть дверь.
Я выбралась наружу. Зонт приподнялся, и я увидела невысокого пожилого человека с печальным лицом. Трудно было представить себе кого–либо, меньше походящего на индейца, чем он. Глаза у него были голубые – цвета чистой воды, светлые и прозрачные, не как у Эрика, – и кожа была гораздо светлее.
– Сюда, мисс, – предупредительно сказал он, и, поспешно поднявшись по ступеням, мы оказались в огромном холле. Этот холл был высотой в два этажа и доходил до самой крыши, откуда через круглое застекленное отверстие должен был падать дневной свет. В общем, обстановка напоминала дворец. Однако даже теперь, при слабом свете, было видно, что обветшание уже коснулось всего. Я вспомнила, как миссис Калхаун говорила, что в «домике» не жили несколько лет. Наверное, этим и объясняется некоторая запущенность.
Широкая лестница, покрытая потертым узорчатым ковром, поднималась сначала вдоль правой стены, потом поворачивала налево и шла вдоль задней. Там, на площадке, у меня появилось неприятное чувство, что кто–то наблюдает за мной, скрываясь в тени. Вдоль всех стен зала в верхней его части были сделаны решетчатые оконца с разноцветными витражами, через которые не проникало, впрочем, никакого света. Наверное, они выходили в какой–нибудь внутренний коридор или в комнаты. Одно окошко было приотворено, и я точно знала, что кто–то рассматривает меня с этой выигрышной позиции. Вообще все вокруг казалось, как говорится, исполненным глаз. Неужели здесь царит настолько невероятная скука, что даже столь незначительное событие, как приезд гувернантки, вызывает такой горячий интерес?