«Как же, убежал ты!.. Греховодил с красотками, паршивец?» – ухмыльнулся Андрей, пользуясь тем, что его не бдит недреманное око ответственного секретаря редакции.
Значит, русалки существуют, и Анна, – если и не чистокровная русалка, поскольку все-таки владеет членораздельной речью, потомок этого древнего рода. А кто тогда водяной конь, особенно когда бродит в гуманоидном обличье? Тот, из океанических уродцев, носом наизнанку?
– Сынок, – услышал Андрей над ухом тонкий, дребезжащий голос и вздрогнул от неожиданности.
На пороге комнаты стояла щупленькая старушка в белом платочке, с тряпочной сумочкой в руке.
– Да? – ответил он, чуть прокашлявшись.
– А кто тут у вас в газете главный? – настроясь, видимо, на привычное невнимание, чуть скорбно осведомилась бабуля.
– На данный момент я, – возможно приветливее ответил Андрей, вставая.
Бабуля отъехала далеко вниз.
– Присядете?
Он подвинул посетительнице стул, вспомянув попутно собственное обещание отправиться хоть по пенсионерскому письму, лишь бы не идти на ритуальное действо.
«Вот материал сам и пожаловал».
Старушка присела на краешек стула.
– А постарше у вас никого не имеется?
– С населением только молодые работают, – терпеливо и мягко объяснил Андрей. – Беготни много. Да вы рассказывайте, чем можем – поможем.
Бабуля недовольно поерзала, глядя на диктофон, и стала рассказывать. Это было совсем не то, чего ожидал Андрей, – никаких жалоб, по крайней мере, на детей и пенсии.
…По их окраине, куда не достало строительное цунами, – называлось это место Ямки – стали ходить какие-то люди, хорошо одетые, вежливые, разузнавая, не сохранилось ли у кого-то старых, довоенных еще, зингеровских швейных машинок, желательно с ножной педалью. Объясняли они свой экзотический интерес желанием пополнить зарубежные музеи и частные технические коллекции. Машинки такие у населения случались – и даже работали. Но вот расставаться с ними никто не хотел. Не помогло искателям антиквариата обещание или заплатить, или оперативно заменить старые швейные машинки на самые модерновые, компьютеризированные образцы. Этому упрямству были свои, веские резоны. Изношенные, советские еще, ямкинские электролинии не давали новомодной технике достаточного напряжения. Пробки в частных домах часто вылетали, а еще местные жители, крутя ручки или нажимая на педали, экономили на электричестве. Кроме того – и самое главное, – обрусевшие эмигрантки пахали так же истово, как и семьдесят лет назад, одинаково резво прошивая и плотную джинсу, и невесомый батист. Безо всяких там компьютеров, заметьте.
– …А на чердаках, в чуланах ничего не найдется, спрашивают. Нам в каком хочешь состоянии сгодится, – повествовала Марья Федоровна, чуть тряся головой. – Лишь бы «Зингер», и старинный.
Те ямковцы, которые были не против расстаться с рухлядью, решили на время затаиться, выждать, когда поднимутся цены. Гости плюнули, сказали, что здешние обитатели поголовно придурки и деревенщина, не понимающие своего счастья. Засим повернулись и ушли.
– Вот-вот!
Гостья сделала сухонькой ручкой какой-то клюющий жест, явно свидетельствовавший, что это обстоятельство оскорбило жителей Ямок более всего.
Уйдя на первый раз ни с чем, любители старины не смирились с неудачей… Через пару дней кто-то, в отсутствие хозяев, залез к соседям Марьи Федоровны, имевшим такую машинку, и раскурочил несчастную ветеранку. Варвары, – видно, в отместку несговорчивым хозяевам, – несколько раз прошлись по корпусу механической фрау чем-то вроде рашпиля. Еще злоумышленники сняли приводное колесо, бросив несчастную погибать от ран, несовместимых с ее швейномашинной жизнью. В другом доме воры разворошили пентхаус, заваленный старой мебелью, нашли такую же «Зину» и изнасиловали бедняжку столь же извращенным образом. У самой Марьи Федоровны, высмотрев, что она пошла получать на почту пенсию, выбили дверь, поскинули с машинки предметы декора, но, ничего не испортив, ретировались.
– …Милиция разбираться не хочет, заявлений не берут, говорят, рухляди вашей ноль без палочки цена, надо было соглашаться, когда хороший вариант предлагали.
– И вы решили прийти в газету, – безнадежно констатировал Андрей, мучительно соображая, что делать с этой информацией, пусть и забавной.
– А пропечатайте про это безобразие! – запальчиво воскликнула старушка.