Андрею понравилось, как он лихо скомпоновал две темы.
– Да? – тихо и нерешительно произнесла Валя. – Ну, может, что-то и выяснят… постепенно.
На пороге комнаты появился Борода:
– Ну, что там за дела, Андрей?
«Андрей» – это среднеарифметическое между «Андрюшей» и «Андреем Викторовичем»? Временный нейтральный вариант?»
– Материала не принес! – поднимая руки, словно Борода скомандовал ему: «Хенде хох!» – сказал Андрей. – Моим делом не занимается никто, делом Зуевой занимаются все, поэтому ни про что ничего не известно. Тайна, покрытая синим мундиром!
– А, понятно… Ну, это не срочно.
Неловко споткнувшись о собственные ноги, главный ушел к себе.
«Он что – тоже думал, что это я Томку замочил?! – из последних сил держа лицо, ужаснулся Андрей. – Или тут все с ума посходили? Не ожидали, что я приду на работу по причине заключения под стражу?»
– Валь, ты меня в Интернет пустишь? Мне про Бенвенуто Челлини посмотреть надо.
– Заходи, конечно.
Так, вполне мирно – может, чуть более молчаливо, нежели обычно, – они доработали до обеда. Андрей нашел несколько имиджей с работами знаменитого ювелира. По снимкам трудно было судить – но вроде эти штучки были очень и очень похожи по стилю на бабулин раритет. Хотя все старинные вещи чем-то похожи… Как старики и старушки всех времен и народов. Тут настоящий спец нужен!..
На одном профессиональном антикварном сайте Андрей даже нашел формулу, по которой можно было рассчитать если не реальную цену вещицы, то стоимость ее страховки. Как ни изощрялся Андрей, а меньше пятнадцати миллионов долларов не выходило.
«На эту цацку, выходит, небольшую нефтяную компанию купить можно? Ну, этого быть не может!.. А если может, надо помалкивать… Замочат несчастную бабулю в рассоле, а я виноватым окажусь – не юридически, так морально… Ведь даже в банковскую ячейку такую штуку не положишь! Не во всяком районном банке такой уставный капитал имеется. Да, правду говорят – меньше знаешь, лучше спишь».
В четыре часа дня Валя повезла в типографию пленки, а почти успокоившийся Андрей заглянул в комнату к главреду. Тот, против обыкновения, не дулся в шахматы с компьютером, а что-то набивал двумя пальцами.
– Михал Юрич, вы заняты?
– Нет-нет! – резво обернулся Борода, не забыв, правда, сбросить файл вниз. – Что ты хотел?
– У вас на диске фотки этой брошки с красным солдатиком?
– Да, а что?
Шеф изобразил невероятное внимание. Андрей принял игру.
– Я думаю, может, как-то через третьих лиц показать их антикварам? Чтобы правильно оценить и татей кровавых на хозяйку не навести?
Борода постучал пальцами по столешнице, размышляя.
– Хорошо, а как конкретно ты это себе представляешь?
– Ну, мамку озадачу, братика… Только это сейчас сделать надо – у меня родители в августе обычно отдыхать уезжают. Перешлем сидишку в Москву почтой – для конспирации, а? Зачем лихо будить?
– А, ладно… Я тебе завтра скажу – позвоню вечером ей, а завтра тебе скажу.
Борода наконец поднял на него глаза. Глаза были чуть жалкие.
– Как скажете, шеф. Текст у меня вчерне готов – только мнение специалистов о подлинности подпечатать, чтобы тетенька на цене не прогадала.
– Ты всегда на высоте. Видишь проблему в перспективе!
Борода в знак того, что аудиенция закончена, повернулся назад к монитору, а Андрей пошел к себе. На душе, как все последние дни, было муторно.
«Да, я ж хотел с Павлючком повидаться! Пусть бы рассказал, о чем народ толкует», – вспомнил он.
Андрей прислушался – Борода лупил по клавиатуре, – осторожно прикрыл свою дверь и нашел в записной книжке мобильника воришкин номер.
– Алё, дядя Андрей, – через пару звонков ответил Павлючок.
– Привет, Серега, чего не звонишь? Как жив-здоров?
– Да я звонил пару раз – вы отключенный были.
«Хорошо, что не заключенный…»
– Сережка, ты везде бегаешь, скажи мне – а чего в городе говорят про то, что женщин покоцанных находят?
– Дядь Андрей, – с энтузиазмом откликнулся Павлючок, – так говорят, его уже поймали!
– Ну да?! – несказанно удивился Андрей.
– Ага! – обрадовался своей осведомленности Павлючок. – Вчера еще!
– Не слыхал… И кто это оказался?
– Говорят, мужик один приезжий гадил.
«Ну да, я ж неместный… Или действительно органы любимые кого-то зацапали – лишь бы начальству доложить? Ой, худо, если так! На мою карму пойдет».