Как раз в это мгновение солнце поднялось еще на миллиметр, и в его лучах на небе четко нарисовались силуэты двух холмов, и вправду очень похожих на припавших к земле львов.
— Тоннель, по которому солнце поднимается на небо, — негромко произнес Хан.
— Все сходится! — возбужденно воскликнул Билли. — Это то самое место!
— Мы плывем чересчур быстро, — озабоченно заметил Брини Хансон, глядя на воду.
Рябь и маленькие водовороты на ее поверхности отмечали те места, где скрывались затопленные суда, жертвы острова-людоеда.
— Надо спрятаться за какой-нибудь из этих махин и переждать прилив. Сейчас плыть опасно — можем врезаться во что-нибудь.
— Точно! Капитан верно говорит, — поддержал его Максевени, пристально вглядываясь в глубину лагуны.
— Ерунда, я все отлично вижу, — возразил сидящий впереди профессор. — Вода совершенно прозрачная.
В это мгновение нос каноэ угодил в водоворот, и лодку швырнуло к огромной туше нефтяного танкера «Сити оф Альмако». В тумане можно было различить только торчащую над водой кормовую надстройку да обломки палубных кранов. Течение развернуло маленькое суденышко, точно сухой лист, угодивший в бурный ручей, и профессор вдруг обнаружил, что смотрит в ту сторону, откуда они приплыли. В панике он схватился за низкую банку и попытался встать.
— Сидеть! — крикнул Хансон. — Вы нас опрокинете!
— Ye nupty cludge! — заорал Максевени, пытаясь выровнять каноэ. — Замри и не двигайся!
Но было уже поздно. От резкого движения Уинчестера лодка дернулась в сторону, ударилась о борт танкера, еще раз развернулась и легла набок. Профессор бросил весло, отчаянно взмахнул руками, а через секунду все они попадали за борт.
Финн с головой ушла под воду и, прежде чем она поняла, что случилось, почувствовала, как что-то сильно обожгло ей щеку и голый живот там, где из брюк выбилась рубашка. От резкой боли у нее перехватило дыхание, и она отчаянно заработала ногами, стремясь выбраться на поверхность. Раскрыв рот, Финн жадно глотала воздух, а под водой чувствовала все новые, резкие, как удар хлыста, ожоги. Сквозь завесу боли она смутно слышала, как Уинчестер кричит, что не умеет плавать. Рукой она попыталась смахнуть жалящую гадость с лица и закричала, потому что в ладонь впилась сотня иголок. Поморгав, она наконец огляделась и чуть не потеряла сознание от ужаса.
Вместо воды вокруг нее пульсировала мерзкая, пузырящаяся слизь. Огромная колония медуз, привлеченная теплой водой на мелководье и недавним дождем, вместе с приливом прибыла в закрытую лагуну. Все озеро, казалось, было покрыто кошмарным шевелящимся одеялом.
В панике Финн заколотила по воде руками, пытаясь отогнать от себя этих жалящих тварей. Десяток крошечных щупалец, спрятанных под сокращающимся желеобразным зонтиком, обожгли ей ноги. Финн закричала и сделала попытку выпрыгнуть из воды — она была готова сделать все, что угодно, чтобы только спастись от этого ужаса.
Барахтаясь, она успела заметить, что колония выстроилась гигантским полумесяцем и медленно перемещается к мелководью у ближайшего пляжа. Она завертела головой, пытаясь отыскать перевернутое каноэ. До него оказалось футов пятьдесят, и Финн поплыла, отталкивая руками кисельные тела с фиолетовым крестом на макушке.
Путь ей преградила плотная пульсирующая кучка, и Финн отчаянно выгнула спину, стараясь избежать жалящих прикосновений. Это были медузы поменьше, видимо молодняк, и через их совсем прозрачную плоть просвечивали черные соринки сенсорных глаз.
Маленькие щупальца легко коснулись ее кожи, и Финн снова закричала от жгучей боли. Еще пару минут она боролась и пыталась держать голову над водой, но яд уже проник в кровь, и судорога свела ноги. Финн понимала, что слабеет и скоро не сможет плыть.
Ей показалось, что она слышит голос Билли, выкрикивающий ее имя, но помощь уже опоздала. Медузы окружили ее со всех сторон и теперь, едва заметно сокращаясь, сжимали кольцо. Они словно специально распределились так, чтобы вкусной еды хватило на каждую. Силы оставили Финн, и она начала медленно опускаться на дно.
Увидев, что творится под водой, она потеряла последнюю надежду на спасение. Медузы, кишащие на поверхности, внушали отвращение и страх, но в сине-зеленой толще царил настоящий ад. Миллионы щупальцев — тонких, как волос, и толстых, будто перевитые канаты, — свисали из-под зонтиков и медленно шевелились. Они уже полностью обволокли тело Бена Уинчестера и медленно, но уверенно тянули его со дна наверх, в самую гущу кисельных тел — туда, где из его трупа сначала вытянут все соки, а потом и полностью уничтожат то, что еще недавно было живым человеком.
Раньше Финн слышала, что тонущий человек в какой-то момент спокойно засыпает и даже видит сон, но то, что происходило с ней сейчас, было больше похоже на ночной кошмар, и она боролась с ним до последней минуты, пытаясь грести, даже когда уже опустилась на самое дно.
Остатки воздуха вырвались из легких, и грудь свело болью. Последнее, что она успела увидеть перед смертью, — это жуткое, белое лицо Уинчестера с шевелящимися, как у мифического чудовища, волосами. Потом зрение померкло, боль ушла, и она еще успела услышать зовущий ее голос и последние, замирающие удары собственного сердца.
27
Финн проснулась в раю. Прямо над головой, просачиваясь через зеленые листья, мягко светило солнце, а ноздри щекотал незнакомый пряный и сладкий запах.
— Mijn kind,[20] — мягко произнес чей-то голос.
Финн чуть повернула голову и увидела бородатое лицо Питера Богарта.
Он стоял рядом с ней на коленях. Они находились на большой поляне, почти на вершине хребта, окружающего Чашу. Островок зеленой, мягкой травы со всех сторон окружали цветущие деревья.
— Mijn kind, — повторил голос.
В глазах у Богарта стояли слезы, и Финн попыталась улыбнуться, но тут же ахнула от резкой боли.
— Ты проснулась, — сказал бородатый человек.
Она осторожно посмотрела в другую сторону и обнаружила, что ее голова лежит на коленях у Билли Пилгрима. Он сидел, прислонившись спиной к большому дереву, на самом краю поляны. Внизу, сквозь темную зелень джунглей, просвечивала бирюзовая гладь лагуны, едва не отнявшей у нее жизнь.
— Тебя лечили уксусом из сахарного тростника, он облегчает боль. Ты чуть не умерла.
— Как я сюда попала?
— Мы принесли тебя, — улыбнулся Билли.
У него на лице осталось полдюжины воспаленных красных рубцов — следы, оставленные медузами-убийцами. Неподалеку Финн увидела своих товарищей. Все они обессиленно лежали на траве, а несколько жителей китайской деревни смазывали их раны какой-то жидкостью из глиняных горшочков, оплетенных ротангом. Никто из местных не имел при себе оружия, и среди них были две женщины с черными как смоль, гладкими волосами, завязанными сзади в сложный узел. Здесь были все, кто плыл в каноэ. Все, кроме Уинчестера.
Финн вздрогнула, вспомнив то, что увидела под водой.
— Где мы?
— У львов Уинчестера, — ответил ей Билли. — Ты можешь встать или хочешь еще отдохнуть?
— Кажется, могу.
С помощью обоих мужчин Финн с трудом поднялась на ноги. Голова у нее сразу же закружилась, и она прислонилась к Билли. Богарт не сводил с нее встревоженных глаз. Из остальных на ногах был только Хан, хотя он, похоже, пострадал от медуз больше всех, потому что оказался в воде с голыми руками и ногами.
— Это он вытащил тебя из воды, — сообщил Билли. — Спас тебе жизнь, так сказать.
— Вы могли погибнуть, — спокойно объяснил Хан. — Медузы были молодыми, но вы самая маленькая из нас, и они бы убили вас, так же как вашего приятеля в козлиной шкуре. А мне бы этого не хотелось.
— Спасибо, — только и смогла сказать Финн, а потом повернулась к человеку, который, возможно, был ее отцом. — А вы? Как вы здесь оказались?
— Один из наших разведчиков сообщил о колонии медуз, и я понял, что вам угрожает опасность. — Он помолчал. — А кроме того, я сомневался, достаточно ли вы знаете латынь, чтобы перевести инструкцию Grootvader[21] Вильгельма.