— Спасибо, — скромно ответил я, подумав про себя, что поскольку «премия» явно не соответствует моему вкладу как в общее дело, так и в дело расширения коллекции Михальченко, получил я столь баснословную сумму явно авансом.
Глава девятая
Служба шла своим чередом. У Евграфа Акимовича утешительных новостей было мало. Машина, на которой уехали киллеры, оказалась краденой, номера фальшивые. По данным ФСК, из Афганистана прибыл или вот-вот должен был прибыть груз опия-сырца. Но кто курьер, кому адресован груз, где складируется, пока не известно.
У меня же подоспела новая командировка. На этот раз — целевая.
Меня вызвал Михальченко и сказал:
— Станислав, поедешь с Семенцовым в Светлозерск. Меня очень интересует русский фарфор XVIII века. Там когда-то был завод, довольно известный. Поговорите с музейными работниками, может, они вам подскажут старожилов, у которых можно приобрести изделия, так сказать, отдельно взятые или в комплекте. Вдруг сервиз у кого сохранился? — Михальченко говорил о фарфоре XVIII века так, словно просил меня купить пару дюжин ложек из нержавейки.
Но хозяин — барин. Прибыв на место, мы первым делом направились в музей.
Старенькое кирпичное здание еще дореволюционной постройки явно под музей не предназначалось, очевидно, когда-то этот особняк принадлежал местному купцу.
Смотрителей в залах практически не было, мне почему-то подумалось, что и охрана, и сигнализация здесь, мягко говоря, не на высоте. Музейчик был, небольшой, считался краеведческим. Выставлены здесь были в основном изделия местных народных промыслов. Собственно, главной ценностью музея была коллекция фарфора XVIII — начала XIX века. Экспозиция была большая, помещалась в трех витринах типа «саркофаг».
К нам вышла усталая женщина в вязаной кофте, темной юбке, лет тридцати пяти, представилась Ольгой Леонидовной Катушевой — директором, спросила с надеждой, не журналисты ли мы. Услышав отрицательный ответ, вздохнула.
— Не знаю уж, к кому и обращаться, на каждого случайного посетителя смотрю со страхом и надеждой.
— А почему со страхом? — полюбопытствовал я.
— Да, ерунда. Просто боюсь, забредет какой-нибудь любитель легкой наживы, а у нас и сигнализация толком не работает, и охрана — старик с берданкой. А с надеждой потому, что, может, услышат наши стоны в столицах, хоть чем-то помогут. У нас всего-то один вот этот большой зал да три комнаты. А экспонаты есть очень ценные. Одна коллекция фарфора чего стоит! Единственная на всю страну! Вот только и сумели на сигнализацию поставить, да и то примитивную. А вы у нас как будто были? — спросила Ольга Леонидовна. — Лицо вроде знакомое.
Семенцов подтвердил и сказал, что мы — художники из Питера, из общественной организации по оказанию помощи провинциальным музеям. Он здесь и раньше бывал и вот решил с коллегой приехать.
— Сами мы, конечно, мало что можем, — добавил Дима — но пытаемся, обиваем пороги, пишем. Иногда удается кое-кому помочь.
Я удивился, но промолчал. О таком обороте дела мы вроде не договаривались.
Ольга Леонидовна обрадовалась, пригласила нас к себе в кабинет, стала чаем угощать.
При этом я с горечью, но не без умиления подумал о том, как приветливы и доверчивы наши люди, особенно в провинции.
— Вы знаете, — горячо сказала Ольга Леонидовна, — к нам приезжала три года назад, как раз перед пожаром, девушка-аспирантка из Москвы, она диссертацию писала по русскому фарфору. Так вот, эта самая Светлана здесь два месяца жила и сделала полную опись всех предметов коллекции с подробной характеристикой каждого. И после этого часто сюда наведывается. Каждый предмет чуть ли не облизывает, каждый завиток на росписи изучает.
— У вас пожар был? — с удивлением спросил я. Семенцова, казалось, этот факт вовсе не заинтересовал.
— Да, страху натерпелись! Но практически ничего не потеряли. На чердаке сено загорелось, мальчишки туда любили лазать, все думали, клад найдут. Мы почти все вынесли, и в первую очередь фарфор. И, представьте, какие замечательные люди у нас: ни одного предмета не разбили, не потеряли. Пострадала только угловая комната, погибло много хохломы, несколько прялок, шесть шкатулок палехских.
— Быстро погасили? — спросил я.
— Слава Богу, быстро. И ремонт сделали быстро. Добровольцы энтузиасты нашлись, и райцентр помог.
— А куда же вы фарфор вынесли? — поинтересовался я.
— Сначала на улицу, в коробки складывали, потом перенесли коробки ко мне в подвал.
— А остальные экспонаты?