— И я не понимаю, — прервал его Евграф Акимович. — Кто еще при вас приходил к нему?
— Заходил сосед, спросил, нет ли у Никиты диска Чарли Паркера. Быстро ушел.
— Диск взял?
— Взял.
— Как его звать?
— Кого?
— Соседа.
— Володя, молодой парень. Лет двадцать шесть, двадцать семь.
— А все-таки, где вы брали наркотики?
— Ну почему же во множественном числе? Я тут ни при чем!
— Но вы же сказали, что курили пару раз травку.
— Да, но где он покупал эту гадость, точно не знаю. Вроде на Кузнечном или на Сытном.
— А что-нибудь более серьезное — опиаты, кокаин?
— Нет, нет, — замахал руками Михальченко. — Об этом я ничего не знаю.
— Так зачем же вы все-таки сегодня зашли к Николаеву?
— Так я уже говорил! На работу он не вышел, я решил заехать, проведать.
— Ну ладно, пока можете быть свободны. Я вызову вас повесткой.
После ухода Михальченко Евграф Акимович попросил оперативника позвать соседа.
Тот был не столько испуган, сколько заинтересован, сказал, что действительно заходил за компакт-диском и принес его через два часа.
— Николаев был один?
— В первый раз здесь был Виталий Алексеевич, во второй вроде никого, но в ванной как будто был слышен шум воды.
А кто к нему обычно заходит? Часто бывают гости?
— Не часто. Чаще всего Виталий Алексеевич. Они… вроде бы друзья…
— А наркотики попробовать вам здесь не предлагали?
— Нет, ничего такого. Один раз у меня были друзья, мы выпили, ну не хватило, как обычно, я зашел тогда к Никите спросить, нет ли у него бутылки коньяка, в лавку бежать было лень. Никита бутылку дал и предложил попробовать сигарету с травкой. Я взял, дома выкурил и… отрубился. Не помню, как и гости ушли. Больше не пробовал никогда.
Евграф Акимович вздохнул, собрал бумаги. Когда сосед ушел спросил у эксперта:
— Ну, что с пальцами?
— Кроме хозяина, есть еще Михальченко и соседа этого, а в ванной, правда, есть несколько смазанных чужих «пальчиков».
— А на шприце?
— Только хозяина.
— Ладно. Если закончили, поехали. Представишь вечером рапорт.
Вошли санитары, увезли тело в морг.
Евграф Акимович вздохнул.
«А может, самоубийство? Мужик страдал депрессиями, кололся… Впрочем, пошли они все!»
Евграф Акимович вспомнил журналистку. «Дура! Ее бы в эту грязь, к наркоманам, киллерам, бандитам…»
С тем он сел в машину и поехал в прокуратуру, где засел за все последние рапорта о преступлениях, связанных с наркотиками, но почти все они вроде никак не стыковались друг с другом. Проще всего, конечно, считать, что Николаев по оплошности ввел себе слишком большую дозу. Но… Уж больно много «но»… К тому же убийство на Гастелло… Было это дней десять тому назад.
В баню, что на улице Гастелло, Евграфа Акимовича вызвали во второй половине дня.
Поначалу старший следователь не мог понять, почему из-за тела, обнаруженного в сауне, звонят ему в прокуратуру, если занимается такими вещами район.
— Ну и что? Ну, нашли труп, — принялся было отбрехиваться Евграф Акимович. — Ну в бане, в сауне! Стало человеку с сердцем плохо — вот и помер в одночасье, бедолага. Мало, что ли, таких случаев?!
— Да нет, — дежурный ему. — Покойник-то вроде к вам имеет отношение. Записочку на теле нашли: «Акимыч! Так будет со всеми твоими птичками!»
— Ах ты… — в сердцах выругался старший следователь. — Сейчас выезжаю.
Одеваясь, Евграф Акимович чертыхался на чем свет стоит. Да и то! Убитый числился у него под кличкой Ласточка, и Акимович считал его ценным агентом. Вот уже восемь месяцев сидел он в свите «Михалыча», одного из заправил крупной банды, не «самого», правда, верхушечного, но все же… И вот такая непруха…
Глава третья
Отделение было закрыто «по техническим причинам». Эксперты свою работу уже сделали. К приезду Евграфа Акимовича милицейская бригада уже составила первый рапорт, из которого следовало, что гражданин Шалыгин Валентин Павлович был убит путем удушения простыней, свернутой жгутом.
Евграф Акимович пожелал осмотреть место происшествия. Его сопровождал молодой следователь райотдела Таратайкин — второй год после юрфака, но, как утверждало начальство, «весьма перспективный».
— Вот, товарищ старший следователь, тело обнаружил банщик Анатолий Возжухин, он здесь уже двадцать два года бессменно работает. — «Небось хлебное местечко», — мельком подумал Евграф Акимович. — Убитый лежал плашмя на верхней полке.