— А почему никто из граждан раньше его не обнаружил?
— Здесь две кабинки, — охотно пояснил Таратайкин, — когда нет особо важных гостей, открыты обе. В этот раз было трое из «деловых». Для них у банщика ключик есть. Когда они парятся, никто войти не моги.
Шалыгин, очевидно, присоединился к ним уже в мыльной, поскольку банщик утверждает, что почетные гости пришли втроем, заплатили три тарифа, взяли простыней шесть штук, шесть веников новеньких — не пользованных: три березовых и три дубовых, пузырек эвкалиптовой настойки и отправились париться. Выходили отдыхать все вместе, втроем, обмотавшись простынями, зашли в бар, где выпили бутылку армянского коньяка, закусили бананами. — «Вот сволочи», — почему-то не одобрил Евграф Акимович. — Снова ушли париться. Вышли, оделись, ушли. Все так же втроем. Шалыгина никто с ними не видел. И кабинку тоже долго еще, с час, Возжухин не открывал, поскольку народу было мало — баня нынче дорогая, — а уж потом, часам к двум, когда стали появляться любители и завсегдатаи, открыл, заглянул для формальности — все ли в порядке, обнаружил труп.
— Что курили? — спросил Евграф Акимович.
Следователь смешался, потом сказал:
— Окурков в бане не было никаких. Бармен все пепельницы очистил.
— Места, где сидели, осмотрели?
— Так точно. На одном кресле между сиденьем и спинкой нашли расческу импортную с зеркальцем. Но после них здесь уже были другие посетители. Так что, чья она, пока не ясно.
— А что с одеждой Шалыгина?
— Ничего интересного. Разве что в бумажнике однодолларовая бумажка, откатанная на ксероксе одной стороной, на обороте которой надпись: «Не забудь отца родного».
— Банщик их давно знает?
— Говорит, были раза два с большой компанией, лица не помнит, имен не знает. Одного дружки окликали вроде Магометом, а может, Махмудом, но авторитетов в той компании как будто не было, поскольку Возжухин пару раз Михалыча видел, когда ребята на всю ночь «люкс» арендовали, а Возжухина в помощь банщикам призывали, чтобы, значит, «сервиз» был на высоте. На каждых двоих парильщиков по банщику. А было их всего шестеро да шесть девок.
— Ладно! Все подробно напишешь и мне пришлешь. Да не забудь словесные портреты всех троих. Опять же свидетелей желательно отыскать. Кто-нибудь из завсегдатаев в этот раз мылся?
— Спрашивал, — безнадежно махнул рукой Таратайкин. — Были, говорит, шапочные знакомые. Парочка. Один — летчик бывший, ныне кадровый алкаш, где живет, не знает, а звать Аркашей. Второй, Мишаня, вроде слесарит где-то, место жительства опять же неизвестно.
— Ну, ищите, действуйте. Хотя… — И Евграф Акимыч, махнув рукой, пошел к выходу.
Глава четвертая
Просматривая рапорта об убийстве Шалыгина-Ласточки, безвестного алкаша Фильки и смерти Николаева, Евграф Акимович явственно чувствовал, что чем-то они все связаны.
Старший следователь посидел, перечитывая опись вещей, сделанную в спальне покойного Николаева и вдруг чуть не задохнулся. Да как же он сразу не обратил внимания. «Старый дурак! Все хочется как побыстрее, чтоб начальству доложить! А такого вещдока не заметил!» В списке под номером двадцать девять значилось: декоративная американская банкнота «один доллар». Ксерокопия. Надпись на обороте: «Не забудь отца родного». В слове «родной» — ошибка. Написано: «радного».
Евграф Акимович захлопнул папку, вызвал машину, спрятал дела в сейф и поехал в издательство. Здесь он прошел в кабинет директора, удобно устроился в мягком современном кресле и приветливо сказал:
— Искренне соболезную вам, Виталий Алексеевич, по себе знаю, как тяжело переживать кончину одного из работников, тем более дельного, тем более близкого друга.
— Да, это трудно. Не знаю уж, как теперь и быть. Поскольку у Никиты в руках были все нити в деловых кругах. Не знаю просто, за что браться. Все дела остановились.
— А зарплата у Николаева большая была? Жил-то он вроде широко. Квартиру купил на Петроградской, обставил, да и наркота в немалые деньги обходилась.
— Да, получал он прилично. Последнее время выходило восемьсот-девятьсот тысяч.
— А из фонда, из прибыли ничего не брал?
— Нет. Фонд, акции — дело святое. Вся прибыль шла на развитие производства. Ну, конечно, проценты с накоплений иногда снимал Никита. Зарплата вроде и большая, да по нынешним временам не так, чтобы и очень.
— Может, долги водились?
— Не знаю… последнее время как-то стал метаться Никита, бывало, что и жаловался, мод прибыли маловато. Продукция плохо идет.