Какого ж черта на душе твоей осадок?
Тебе ведь все равно не угадать –
Какой на вкус он – горек или сладок,
Последний утоляющий глоток.
И пусть следы сотрет все тот же ветер –
Какая благодать на белом свете,
Пока секундами пульсирует висок.
* * *
Возвращаться в 90-й не хочу.
Там – еще агония страны.
Пленку памяти кручу, кручу.
Вижу прошлое в лицо. Не со спины.
Не хочу я возвращаться никуда.
Мне бы в завтра на мгновенье заглянуть
И увидеть: чистая вода
Пробивается сквозь нынешнюю муть.
* * *
Рвутся привычные связи
В день, вроде, будний, не судный.
Трудно отмыться от грязи,
И не запачкаться трудно.
Эхо простится с тобою
Чистою нотой, без фальши,
Где-то за дальней чертою…
Кстати, а что же там, дальше?
* * *
Заводчане торгуют, торгуют…
Где найти им работу другую,
Ведь заводу они не нужны.
Это бизнес – основа державы.
Это бизнес – преддверие славы.
Или, может, преддверье войны?
Солнце греет, луна охлаждает,
Желтый лист в сентябре опадает,
Невзирая на курсы валют.
Дирижер своей палочкой машет,
И сквозь мысли о хлебе и каше,
Слышишь? – Ангелы что-то поют.
И без всякой надежды на чудо
Даже в дни, когда тяжко и худо,
Люди Родиной землю зовут.
* * *
Говорят, надежды умирают.
Где их кладбище – никто не знает.
А другие говорят – надежды вечны,
Даже если несерьезны и беспечны,
Словно небо, словно воздух они с нами.
Греет душу их негаснущее пламя.
Даже если жизнь темна иль полосата.
Даже если ты уходишь без возврата.
* * *
Старый паровоз на пьедестале –
Времени застывшее реле.
Может Микоян, а, может, Сталин
Отражались в лобовом стекле.
Позади – шальные километры,
Впереди – незримые века.
И сквозь уносящиеся ветры,
Словно рокот: “Жив еще пока”.
* * *
Н. Найшу
Это город. И в нем не хватает тепла.
И не осень прохладу с собой принесла.
Не хватает тепла в руках и душе,
В ручке мало тепла и в карандаше.
Не хватает тепла во встречных глазах.
В них смятенье и холод. А, может быть, страх.
В этом городе нищим не подают.
Им по праздникам дарят веселый салют.
В темном небе так много слепящих огней,
Но не греют они суету площадей.
Не хватает тепла, хоть работает ТЭЦ
В этом городе теплых разбитых сердец.
* * *
Потихоньку забывается война.
Их все меньше, стариков, фронтовиков,
В чьих ушах еще по-прежнему слышна
Перекличка грозовых, шальных годов.
Сын, конечно, не в ответе за отца,
Забывая тень войны или страны.
Как понять нам это время до конца,
Не избавившись от собственной вины?
* * *
Тысячу лет назад
Все было так и не так.
Руку протягивал брат,
Меч окровавленный – враг.
Где-то цвела сирень
И зеленела трава…
Превозмогая лень,
Думала голова.
Кто-то был явный трус.
Кто-то – безумно смел.
Мудрость мотал на ус
Воин средь свиста стрел.
Было им хорошо,
Так же, как нам сейчас?
Тысяча лет прошло
Или всего лишь час?
* * *
Падают на землю абрикосы,
Отрываются листки календаря.
Задаются глупые вопросы,
И не ясно – зря или не зря.
И не ясно – есть на них ответы?
Или все проходит без следа,
Падая, как абрикосы в лето,
На лету сгорая, как звезда.
* * *
Прошлых лет друзья или враги –
Где они – найти их не могу.
И хоть в прошлом не видать ни зги,
Другу шлю привет я и врагу.
В чем они, причины той вражды –
Мне понять сегодня не дано.
Чище отстоявшейся воды
Памяти открытое окно.
Вижу в нем чужие имена,
Слышу голоса былых обид…
Боже, ну кому она нужна,
Совесть, что порою так болит?..
* * *
Почему так много суеты?
Где заветные покой и воля?
Слишком много горечи и боли,
Слишком мало в сердце теплоты.
Может быть, во времена Сократа
Было все иначе? Может быть.
Как связать в едино эту нить?
Время, время, в чем мы виноваты?
* * *
Неяркий праздник.
Гомон и салют
под занавес.
Набитые трамваи.
И лица озабоченно снуют,
Напитки, как концерт,
в себя вливая.
Как трудно услыхать, понять, узнать,
Запомнить, улыбнуться
и расстаться,
Стерев натужной радости печать.
Без лишних комплиментов и оваций.
* * *
У жизни в запасе всегда есть весна,
И, хочется верить, еще не одна.
В запасе у жизни друзья и враги,
И радость от встречи, и крик: “Помоги!”
В запасе у жизни дорога домой
И все, что зовется родной стороной.