В дневник упрятана душа.
В пенале ручка наливная,
В кино картина неплохая,
Да и погода хороша.
Но я пройду две остановки,
Не нарушая установки.
Дневник открою и тетрадь.
Два месяца еще учиться,
Надеждам сбыться и не сбыться,
И все еще решать. Решать.
* * *
Прочитано так мало.
Читается так трудно.
Дорога от вокзала
Уходит прямо в будни.
А мир вокруг великий.
И снова зреет завязь…
И молодость, и книги,
Никак не начитаюсь.
Обретение
В. Шефнеру
Как трудно обрести уверенность в себе,
Не потеряться, не раскиснуть, не сломаться.
И в трудную минуту не сробеть,
И, победив,
собой не восторгаться.
Не позабыть среди мороки дел
Взглянуть на небо и вдохнуть всей грудью.
Услышать соловья.
Запомнить, как он пел,
Запомнить все. Такого уж не будет.
Не повторяясь даже в мелочах,
Волнуя,
увлекая
и тревожа,
Зовет нас жизнь. В ней радость и печаль,
И все впервые. Хоть и с прошлым схоже.
* * *
Э. Багрицкому
На всем скаку, навылет,
Был ранен военком.
С колючей, жаркой пылью
Умчался эскадрон.
Лишь верный конь остался
В просторной тишине,
Лишь вечер степью стлался…
То было на войне,
То было в дальней песне,
В устах твоих стихов –
Романтика атаки
И цоканье подков,
Соленый привкус моря,
Веселый посвист птиц,
И радость через горе,
И вереница лиц…
Я вижу эту песню –
Все так же молода.
И подпись “Э. Багрицкий”
Сверкает сквозь года.
* * *
Времена и падежи.
Лица чьи-то и глаголов…
То ли школа на всю жизнь,
То ли жизнь сплошная школа.
* * *
Капля никотина
Меня не убила.
Капля лекарства
Меня не спасла.
Гордая женщина
Разлюбила
Глупая женщина
Обняла.
В старом трамвае
Я встретился с нею.
В новом трамвае
Ее потерял.
В небо взглянул –
Там воздушные змеи.
Душу открыл –
И себя не узнал.
В темной душе моей
Страсти кипели.
В светлой душе моей
Радость цвела…
Капля отравы
Убить не сумела
Капля лекарства
Спасти не смогла.
* * *
Собирали подберезовики.
Собирали подосиновики.
Помню – платье твое розовое,
Помню – небо наше синее.
Все грибы-то наши съедены.
И вино в стаканах выпито.
Помнятся дожди осенние.
Помнится дорога в рытвинах.
И прохожие случайные,
И перрон платформы Бронницы.
Помнятся слова прощальные,
И молчанье тоже помнится.
И не ведали, что спросится,
Что аукнется с такою силою…
Собирали подберезовики.
Собирали подосиновики.
Вечер
Вижу – зеркало в прихожей
И картину на стене.
День уже почти что прожит,
Но еще живет во мне.
Где-то музыка играет,
То слышна, то не слышна…
На коленях – молодая
Задремавшая жена.
* * *
Любовь разбита, как асфальт.
Жизнь монотонна,
как дорога.
И времени безумно жаль,
И нас с тобой немного.
Горшки цветочные пусты.
Благоухает жизнь на грядке…
И мы с тобою,
как цветы
В процессе пересадки.
Ночь
Откроем дверь,
И до утра
Прохладной тишины усталость
Струиться будет
Сквозь угар
Дневных забот и потрясений.
В дремотной глубине души
Улягутся все страсти.
И проступит
То самое,
Единственное верное решенье,
Что днем искали мы напрасно.
Отбросив суету
Высокопарной речи,
Придет к нам
Ясность мысли запоздало.
И будет
Искренность, и прямота, и честность
В прохладе
Тишины усталой.
* * *
Всего-то полчаса ходьбы,
Но лес и ночь – как тыл врага.
И ветра шум – как шум борьбы,
И птица свищет, как Яга.
А рядом – поезда гудок,
Вот-вот покажется вокзал.
Видать, неважный я ходок,
Или от страха так устал.
От детских страхов – тьма и свет
У основания судьбы.
А между ними – столько лет…
И полчаса всего ходьбы.
* * *
Посредине города родного
Я стою, чужой своей родне.
И в кармане ласковое слово
Под неласковыми спряталось на дне.
В нашем доме густонаселенном
Множество таких же вот квартир.
Не о нас ли каркают вороны,
Разглашая ссору на весь мир.
Только миру все это не ново.
Помирюсь – и нет меня родней.
Но вороны недовольны снова –
Слишком много непохожих дней.
А похожие на папу с мамой дети
Все себе на ус мотают – впрок.
Так что через год на педсовете
Будет плакать даже доктор Спок.