- Мы работаем, - ответил дядя Гена.
- Да вот, хочу завтра на пленэр. Могу и ваших взять. Так сказать, алаверды за пикник.
- А куда? - тетя Оля отложила вязанье и повернулась к мужчинам.
- Да здесь в шести километрах хутор есть древний. На Сухом Донце. В нем церковь тысяча восемьсот семьдесят девятого года. Одна из древнейших сохранившихся на юге. Да и виды там на холмы, на реку достойны кисти.
- Вы хотите взять Сашу? - уточнила тетя Оля.
- Всех. Мальчишки у меня к живописи равнодушны. А Саша порисует. Мольберт есть?
Он взглянул на Сашу, она с готовностью кивнула.
- Ну, вот, мы займемся живописью, а детвора побегает.
- Дин, ты как? - спросила тетя Оля.
- Я - за!
- Не заскучаешь?
- Она фоткать будет, - вставила Саша.
- Ну, Матвея и спрашивать не надо, - рассмеялся дядя Гена.
- Ну, значит, завтра, утром. На работу поедете, мы будем уже готовы.
Он распрощался и ушел, а мы с Сашей вернулись к посуде. Как ни странно, ночь прошла спокойно. Мне ничего не снилось, и ничто меня не разбудило.
Утром тетя Оля нагрузила нас какими-то плошками, контейнерами с едой. Все это было уложено в корзинку с крышкой. Крестная дала большой термос с чаем и бутыль с водой. Не забыла про полотенца и подстилку.
Возле усадьбы Максима Викторовича мы пересели в его машину и поехали следом за крестными. Они свернули в больницу, а мы прокатились через всю деревню и выехали на проселочную дорогу. Справа лениво тек Дон, слева возвышались холмы. Местами они осыпались, обнажая глинистое исподнее, но большая часть была густо зеленой, с пятнами цветущих полян, то желтыми, то фиолетовыми. Ветер играл серебром ковыля, по реке ползли баржи, подавая гудки перед деревней. Прошел мимо трехпалубный круизный корабль. Оттуда доносились музыка и веселые крики. Пахло свежестью и полевыми цветами.
Дон свернул вправо, огибая остров, а мы по той же дороге поехали вперед. Интернет здесь не ловил, поэтому мы внимательно вслушивались в рассказ Максима Викторовича о древнем храме. Впереди среди холмов мелькнула узкая полоска реки, и показался золоченый купол церкви. Еще немного и открылась ложбина между холмами с небольшой деревенькой вокруг храма. Рядом с низкими домами церковь казалась высокой, величественной. Но храм оказался закрытым, и осмотреть его изнутри мы не смогли.
Максим Викторович с Сашей несколько раз обошли храм, поднялись на холм за церковью. Они искали хороший ракурс, но им все не нравилось. Мы с Матвеем и близнецами томились от безделья. Наконец, наши художники вспомнили о нас.
- Пойдемте к реке, оттуда посмотрим, - сказал Максим Викторович, - сдается мне, оттуда будет лучший вид.
Мы отошли от деревни довольно далеко, пока добрались до берега реки и разросшейся вокруг нее рощицы. Отсюда действительно церковь смотрелась великолепно. Фоном служили пологие зеленые холмы. Белое здание словно устремлялось ввысь. А вокруг небольшая деревенька. Снова забыв о нас, Максим Викторович начал раскладывать мольберты и доставать краски.
Близнецы, видимо привыкшие к особенностям отца, достали мяч и отошли в сторону, где тут же началась шумная игра. Я сделала несколько снимков, посидела за спинами увлеченных художников и решила пройти к реке. Чем ближе я подходила, тем выше становилась трава. Вдоль берега узкой полосой в три-четыре ряда росли деревья. У одной ивы был раздвоенный ствол. Один рос вверх, а второй почти стелился над водой. Я взобралась на него и прислонилась спиной ко второму стволу. Вода в реке была мутная, течение медленное. Сама речка не более пятнадцати метров в ширину. Напротив так же над водой склонились деревья. Было безветренно и тихо.
Я смотрела в воду. Вдруг раздался плеск, полетели брызги, и мелькнул рыбий хвост. И снова - тишина. Сколько я так сидела, не знаю, но, подняв голову и взглянув на тот берег, я чуть не свалилась в воду: напротив, на самом краю между деревьями стояла Погорелица. Я затаила дыхание и смотрела на нее. Замолчали лягушки и птицы. Не шелестели листья деревьев. Казалось, даже река замерла в напряженном ожидании.
Звук, раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть. Я оглянулась. В траве стоял волк и тихо рычал. У него на холке вздыбилась шерсть, он ощерил пасть, показывая крепкие желтые зубы. У меня взмокли ладони, я попыталась ухватиться за ветку и чуть не упала. Не зная, что делать, прижалась к стволу дерева и закрыла глаза. Для зверя я была легкой добычей: сидела очень низко. Я ждала. Сейчас он прыгнет. Все замерло.
Неожиданно тишину нарушило визгливое хрюканье, а через секунду раздался шум. Я снова оглянулась. Волк с рычанием, скаля зубы, отскакивал и уворачивался от нападавшего на него кабана. Но кабан не отставал. Наклонив вниз морду, он стремительно кидался на волка, стараясь поддеть того под брюхо клыками. Волк бросился в воду и поплыл через реку, кабан за ним. Я поискала глазами Погорелицу, но она пропала. Через несколько минут оба зверя выбрались на противоположный берег. И волк исчез. Он не убежал, он растаял в воздухе. Кабан потрусил в заросли.
Я слезла с дерева и со всех ног бросилась назад. Максим Валерьевич раскладывал на расстеленной подстилке привезенные припасы.
- Эй, спортсмены! Идите сюда, обедать будем.
Он взглянул на меня и спросил:
- Ты что такая бледная? Где была?
- На берегу, там красиво.