Спать мы больше не ложились. Дядя Гена вернулся в шесть утра и позвал нас вниз. Предваряя наш вопрос, сказал:
- Собака тяжелая, может не выжить. Кстати, после обработки ран - там тоже шить пришлось - положили ее к Рою в вольер.
Тетя Оля готовила бутерброды, спросила:
- А не опасно?
- Там же и вольеров-то пара всего, - ответил дядя Гена, наливая чай. - Еще один пес у Вени. Тот попал под раздачу быку, чуть на рога не поднял. Того в отдельном боксе разместили.
Дядя Гена вернулся к столу. На лестнице послышался шум. В кухню ввалились Матвей и близнецы, и сразу стало тесно.
- Рассаживайтесь, - сказала тетя Оля, - пьем чай и разбегаемся.
- В смысле? - Саша опустила на блюдце надкусанный бутерброд.
- Поедете в Ольшу на выставку картин. Там же и твою выставили.
- С кем поедем?
- С близнецами. Их отец же устраивает это. Он будет через час где-то. А вернетесь к вечеру, - объяснил дядя Гена, - мы уже будем дома.
Глава 16
Выставка в Ольше
Ольша меня мало интересовала. Маленький заштатный городишко на краю области. Но выставка картин, где участвует подруга - это классно даже в городишке. Да и уехать от Погорелицы и ее усадьбы хотелось хотя бы на день. Мы помчались одеваться. Я решила, что на праздник надо надеть сарафан. Саша натянула джинсы и майку. Когда мы спустились вниз, Максим Викторович разговаривал с дядей Геной. Мы подошли ближе и услышали:
- Я был уверен, что рассказы о волках - бредни, что нет никаких волков! И вот!
- Ну, собирают охотников по городам и селам. Через два дня устроят облаву. Так что скоро все будет в порядке.
- Нет, я мальчишек до облавы оставлю в Ольше, с бабушкой. Может, и ваших пристроить?
- Не надо. Забор нам сделали отличный. Я смотрел: там следы зубов на сетке, но - не справились.
- Может, это Пери помешала?
- Может, но у нас связь хорошая. Участковый рядом. Если что - приедут быстро. А детей мы на ночь одних не оставим. Не волнуйтесь.
- Как хотите, я предложил. - Он пожал плечами.
На переднем сиденье старенького синего "Вольво" сидела незнакомая женщина. Она приветливо улыбалась, постоянно поправляя непослушные рыжие волосы. Глаза скрывали огромные солнечные очки. На заднем сиденье тесно прижались друг к другу близнецы и Матвей. Мы втиснулись рядом с ними, и Максим Викторович закрыл дверь.
Он вел машину осторожно, объезжая глубокие ямы и стиснув зубы. Близнецы сидели очень тихо, пока мы не выехали на асфальт. Тут в машине сразу стало веселее: начали смеяться и спорить мальчишки, Максим Викторович включил аудиосистему, и полилась привычная попса, а женщина на переднем сиденье достала мобильник и начала обзванивать знакомых. Мы с Сашей понимающе переглянулись, но промолчали.
Дорога до Ольши идет через поля. Ветер играл серебряными колосьями ковыля, солнце слепило. Я достала смартфон и наушники и включила музыку. Очень быстро захотелось спать, я задремала. Проснулась, когда машина затормозила на парковке. Вокруг парка текла речушка, образуя полуостров.
Густая зелень деревьев и река создали плотную тень и прохладу. Парк был не очень большой. Выставку устроили на танцевальной веранде, справа от входа. Картины расставили на мольбертах по краю асфальтированной площадки, за ними стояли садовые скамейки. Жюри сидело в тени на эстраде, оформленной в виде ракушки. Периодически кто-то из жюри вставал, шел к картинам, долго разглядывал, возвращался в тень и писал, писал. Некоторые судьи обходили картины с блокнотом в руках и делали записи сразу.
Мы с Сашей обошли выставку. На всех картинах так или иначе были изображены катастрофы. На одной перевернутая лодка посреди реки. На днище сидит мальчик, а мужчина держится за край лодки и пытается тянуть ее к берегу, на другой - горящий дом и девочка с котенком в руках. На нескольких картинах была изображена усадьба Погорелицы. И везде в усадьбе присутствовал волк.
Но от Сашиной картины веяло безысходностью и мраком. Она изобразила развалины в вечернее время, по небу ползли густые темные тучи, ветер клонил книзу кроны деревьев, а из-за полуобвалившейся стены выглядывал клочок черной юбки, взметнувший пыль за собой. Будто Погорелица только что торопливо зашла за стену. Меня пробрала дрожь.
Мальчишки ходили между картинами с родителями. Мы ушли далеко вперед, и Саша предложила:
- Покатаемся, - она показала на колесо обозрения.
Я кивнула. Мы отпросились у Максима Викторовича и помчались к аттракционам. Конечно, мальчишки тоже хотели покататься, но мама близнецов сказала:
- Вы остаетесь в городе, с бабушкой покатаетесь. Идите, девочки. А тебе, - она повернулась к Матвею, - без взрослых еще нельзя.
Мы побежали к кассам. Денег у нас было немного, и мы выбрали колесо обозрения и американские горки. Усевшись в кабине колеса обозрения, я глянула вниз и едва не свалилась: около ограды стояла женщина в длинном черном платье и шляпке с опущенной на лицо вуалью. У ее ног сидел волк.
- Что? - воскликнула Саша, и охнула, проследив за мной взглядом. - Неужели она?
Я кивнула. Кабинка поднялась выше, и Погорелица исчезла из поля зрения. Я смотрела вокруг и ничего не видела, меня била мелкая дрожь. С Сашей происходило то же самое. Она вцепилась в поручни так, что побелели костяшки пальцев.