В это время раздался грохот. Яркая вспышка за окном осветила гостиную, и погас телевизор. Но свет продолжал гореть.
- Попало в вышку, - решила Саша, - и связь оборвалась. - Саша посмотрела на меня. - Мама говорит, проехать еще можно, но папа в операционной. Она должна его дождаться.
Я кивнула.
- Но сейчас надо что-то придумать, - Саша обвела глазами комнату, - можем поиграть в города. Как вы?
Матвей снова запрыгал на диване, кивая головой, словно китайский болванчик.
- Ну, садимся, начинай Матвей! - мы сели рядом на диван.
Игра не смогла меня отвлечь. Я прислушивалась к звукам за окном. Но ветер так завывал, что расслышать в этом хаосе звуков вой волков было невозможно. Города наскучили быстро, тем более, что Матвей в них был не силен. Мы решили попить чая. Было три часа дня. За чаепитием начались рассказы о школе. Матвей рассмешил нас, поведав по секрету, как он пытался списывать на уроке математики. Вдруг кто-то постучал в окно. Мы замерли. Стук повторился. Я поднялась, раздвинув ламели жалюзи, отпрянула: на меня неслась ветка, я была уверена, что она разобьет стекло. Но ветка скользнула по стеклу и отлетела. Это была ветка тютины, росшей около дома. Она была обломана ветром и держалась на тонкой тесемке коры. Сверкнула молния, и я разглядела за оградой волков.
- Они не уходят, - сказала я.
- И пусть. Ты же видишь, забор выдержал нападение прошлый раз.
Я кивнула. Снова сверкнула молния, и мне показалось, что во дворе стоит Погорелица. Я поправила жалюзи и отошла от окна.
- Что будем делать? - спросил Матвей.
- Репетировать пьесу, если мы хотим ее сыграть, - сказала я.
- О! - встрепенулась Саша. - Я совсем забыла! Матвейка, сгоняй наверх, на столе игрушки и листы бумаги, притащи, а?
Глава 19
Несостоявшаяся репетиция
Матвей, растеряно смотревший на нас, сорвался с места и, изображая из себя самолет, расставив в стороны руки и подвывая, помчался из кухни. Мы вышли в гостиную. Саша подкатила журнальный столик к дивану. Сняла с него и опустила на нижнюю полку корзинку с тети Олиным вязаньем и ноутбук, пододвинула оба кресла.
- Да где он? Вот же копуха! Пойду, подгоню! - она решительно направилась в прихожую.
Мне хотелось крикнуть: "Не ходи, не надо!", но я не смогла. Когда ни Матвей, ни Саша не появились через пять минут, я решила подождать еще пять минут, потом еще. У меня от страха сводило живот. Сердце трепетало, словно крылья колибри, застывшей над цветком. Меня тошнило.
Очередная вспышка молнии и грохот грома вывели меня из оцепенения. Я взяла из корзинки с вязанием свободную спицу. Потом направилась на кухню. Сначала я достала из кармана зажигалку и нажала кнопочку. Затрепетал розовый огонек. После этого я извлекла из аптечки вату, стала наматывать на спицу. Но она постоянно соскальзывала. Я взяла нож и несколько раз ударила по спице. На ней появились зазубринки. Они и удержали вату. После этого я достала флакон со спиртом, посмотрела на темный пузырек. В аптечке было еще два таких, и я взяла второй. Аккуратно, держа факел над тарелкой, я лила спирт на вату. Мне надо было, чтобы вата пропиталась хорошо. Промоченный спиртом факел я положила в полиэтиленовый пакет и спрятала в карман джинсов. Потом взяла второй флакон, спрятала в другом кармане вместе с зажигалкой и медленно пошла из кухни.
Затхлый запах подвала, свечей и дыма я почувствовала уже на лестнице. В комнате было темно, вспышка молнии за окном озарила на мгновенье заправленные кровати, стол у окна и открытую дверь гардеробной. Я почувствовала слабость, ноги налились тяжестью. Новая вспышка молнии выхватила из темноты провал в неизвестность. Дверь-зеркало была открыта. Опять стало темно. В этот момент вспыхнула лампочка в бра над зеркалом. Она странным образом освещала только провал. Он зиял чернотой. Мы забыли предупредить Матвея, чтобы не нажимал кнопку на зеркале. Значит, виноваты мы.
Я шагнула в темноту. По стенам с тихим шорохом струилась вода, потолок прохода нависал низко, и мне приходилось наклоняться. Я медленно шла вперед под редкие звуки падающих капель. Впереди показался просвет. Я прислушалась. Кто-то разговаривал. Разобрать, о чем говорили, было невозможно. Просвет впереди превратился в овальный вход. Я была уже в десяти метрах от него, как услышала:
- Ни одна Дина жить не будет, - голос был глухой, какой-то бесполый. Совершенно непонятно, мужчина говорил или женщина.
- Но она ничего вам плохого не сделала! - воскликнул голос Матвея.
- Она - Дина, этого достаточно, - безэмоционально и тускло прозвучало в ответ. - Дина убила меня и моего ребенка.
- Но не эта же Дина! - вскричал Матвей.
- Или ты замолчишь, я не люблю, когда мне перечат, или останешься здесь вместе с ней. А она придет. Обязательно!
На фоне светлого пятна появился силуэт волка. Он вглядывался в темноту прохода. Волк слегка рыкнул.
- Идет? - какое-то подобие радости прозвучало в вопросе. - Отойди, не мешай.
Волк сделал шаг назад и в сторону. Я вошла в комнату. Я ее узнала. Это была та самая комната, откуда я вынесла Матвея несколько дней назад. Только в сторону был отодвинут фальшивый камин. Именно за ним открылся ход. Погорелица сидела в центре комнаты в высоком, словно трон, кресле. На ковре, у ее ног лежали два волка.
- Проходи, Дина, - Погорелица смотрела на меня налитыми непроницаемой тьмой глазами. Вместо лица - звездчатый шрам от ожога. - Долго же ты собиралась.