— Ты сравниваешь банк?
Ли посмотрел на деньги, лежавшие на столе. Потом еще раз взглянул в свои карты. Чувствовалось, что он не знает, как поступить. Я просто читал его мысли. Перетасовав колоду, он прекрасно знал двенадцать первых карт; этого было достаточно, чтобы рассчитать игру. После второй сдачи он знал первую карту Хоги, но не знал двух остальных. Вероятность того, что Хоги прикупил еще два туза, была очень невелика, но могло случиться и так. Две неизвестные карты все-таки могли оказаться тузами. Тогда на руках у Хоги было бы каре на тузах. Кэри беспокоили не столько карты, сколько поведение Хоги. Раз он так откровенно признался, что тоже умеет жульничать, для Кэри дело могло принять плохой оборот. Хоги явно знал какой-то трюк, иначе он не осмелился бы дурачить профессионала. Кэри больше всего раздражало то, что его собирались побить тем способом, к которому он привык прибегать сам.
Ли неуверенно достал свои деньги и начал их пересчитывать. Он досчитал до ста долларов, потом до ста десяти и опять взглянул на Хоти. Я понимал, чего он опасался. Хоги был далеко не простачком. Если он так себя вел, значит, у него в запасе был какой-то фортель. Кому, как не фокуснику, было знать, что существует множество трюков, при помощи которых можно обмануть непосвященного. Он и сам охотно ими пользовался. Но может быть, он что-то упустил из виду? Кэри взглянул на часы и выругался. Ему пора было возвращаться в шапито. Он вновь начал пересчитывать деньги, дошел до ста пятидесяти долларов и остановился.
— К черту все это! — сказал он. — Я не понимаю, в чем заключается твой трюк, но предпочитаю не рисковать. Ставка слишком велика.
— Так ты не закрываешь банк?
— Нет, оставь меня в покое. Хотя спокойно кивнул годовой.
— Начальная комбинация, — сказал он и бросил на стол свои два туза. Потом раскрыл бумажник и положил туда лежавшие в банке деньги — свою ставку и шесть долларов Кэри. Остальные три карты, которые Кэри не видел, он положил обратно в колоду.
— Можно мне на них взглянуть? — попросил Кэри.
— Ты за это не заплатил, — ответил Хоги, быстро взял колоду и перетасовал карты. Потом он улыбнулся Кэри и насмешливо произнес: — Но я все равно тебе скажу. У меня было две пары: на тузах и на тройках.
Ли бросил в мою сторону вопрошающий взгляд, но я не дрогнул. Он действительно не заплатил и не имел права смотреть карты. Хоги хотел, чтобы он сомневался, поэтому и назвал свою комбинацию. Но он ни за что на свете не стал бы ее показывать. Ли собрался уходить — он боялся опоздать к началу своего номера в шапито. В дверях он остановился и недовольно сказал:
— Ну хорошо. Если это правда, то это означает, что ты просто блефовал и никакого трюка у тебя в запасе не было. Что ты от этого выиграл?
— Шесть долларов.
— Но ведь мог проиграть около двухсот!
— Я их не проиграл.
— Ну ладно, я пошел, а то Скитса хватит сердечный приступ, — и Кэри вышел из фургона.
Тут я заметил, что дядя Эм поднялся с кровати.
— Хоги, ты не хочешь сыграть со мной партию на тех же условиях? — спросил он.
— С тобой? — рассмеялся Хоти. — Ты что, держишь меня за придурка? Ты же прекрасно понял, что я проделал с Кэри. А теперь хочешь, чтобы я попался в свою собственную ловушку?
Он встал со стула и потянулся.
— Пойду посмотрю, как там дела у Мардж. Может, она уже! вернулась. Она ассистировала Уолтеру… Сегодня у него куча народу, без ассистента ему никак не справиться.
И он пошел к выходу. Ему пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь. С порога он крикнул: — Ты еще побудешь здесь, Эм? Я приведу Мардж, и мы сыграем в карты.
— У меня еще есть кое-какие дела, Хоги. Мы сейчас уходим, — ответил дядя Эм.
— О каких это делах идет речь? — поинтересовался я.
— Ну, например, надо выпить еще стаканчик. Тебе налить?
— Что ж, давай, я не откажусь.
— По-твоему, как поступил бы Хоги, если бы Кэри все-таки сравнял банк? — спросил я у дяди Эма.
— Что бы он сделал? Проиграл бы кучу денег — вот и все. Но Ли не стал смотреть его карты — кишка тонка!
— Что правда, то правда, — подтвердил я. — Ну, чем мы теперь займемся?
— Малыш, не приставай ко мне. Если бы я уже получил ответы на все наши вопросы, то знал бы, как нам действовать дальше. А пока надо немного подождать.
— То есть ты хочешь сказать, что знаешь ответы на некоторые из этих вопросов?
— Считай, что так.
— И ты мне ничего не скажешь?
— Пока нет.
— Спасибо и на этом, — сказал я. Он улыбнулся.
— Если ты так жаждешь что-нибудь предпринять, то у меня есть идея. Давай прокатимся!
— На чем?
— На чертовом колесе.
По его тону я не понял, шутит он или нет. Но он поднялся и вышел из фургона. Я последовал за ним. Мы направились к центральной аллее, а потом повернули направо.
Дядя Эм не шутил. Подойдя к чертову колесу, он пошептался с машинистом, и тот посадил нас в люльку. Через несколько мгновений мы уже были на самом верху. Я глянул вниз и увидел ровную темную поверхность бассейна для прыжков. Именно отсюда тот наблюдательный посетитель заметил плавающую в бассейне мертвую обезьяну. Сейчас бассейн был совершенно пуст. Я спрашивал себя, зачем дяде Эму понадобилось подниматься на чертовом колесе. Только затем, чтобы взглянуть на воду сверху? Но он даже не посмотрел в сторону бассейна. Наша люлька начала потихоньку спускаться, пассажиры вышли, новая группа заняла их места, а колесо все продолжало крутиться — и мы вместе с ним. Наконец дядя Эм сделал знак машинисту. На следующем круге он остановил колесо, и мы высалились.
Я был зол на дядю Эма. Уже давно я мог бы сидеть в поезде и катить в Индианаполис, а вместо этого прохлаждался на этом дурацком чертовом колесе.
— Ну и что дальше? — раздраженно спросил я. — Можно еще покататься на деревянных лошадках или на качелях. Тебя они не соблазняют?
— Я как раз об этом думаю. Мы прокатимся на поезде.
— Послушай, дядя Эм! Я, конечно, привык к твоим выходкам, но тебе не кажется, что иногда ты перегибаешь палку?
Он рассмеялся н ничего не ответил. Я думал, что он предлагает мне прокатиться по детской железной дороге. Однако он пошел в противоположную сторону, а я поплелся вслед, соображая, какое очередное идиотство он затеял.
Мы подошли к центральному входу и увидели такси, из которого выгружались пассажиры. Дядя Эм впихнул меня в машину и приказал шоферу: «На вокзал!»
Только теперь до меня дошло, что он имел в виду не прогулку в детском поезде, который ходил по ярмарке, а настоящую поездку.
— Куда мы едем? — спросил я.
— Ты же слышал, что я сказал шоферу.
— Ты сказал, чтобы он нас отвез на вокзал. А дальше?
— Мы едем в Цинциннати.
— Это невозможно, дядя Эм! Я говорил с Ритой по телефону. Она возвращается завтра на ярмарку всего на несколько часов. Мы договорились, что я буду встречать ее на вокзале. Если я не приду…
— Все будет в полном порядке! Мы успеем обернуться до ее приезда. Кончай ныть! У нас мало времени.
Я подчинился — наверняка дядя Эм задумал эту поездку неспроста. По дороге на вокзал я стал ему рассказывать о моем разговоре с Ритой: о смерти ее отца, о страховке и о том загадочном деловом предложении, которое она мне сделала. Я говорил довольно путано — ведь я и сам не понимал, что она имела в виду. Дядя Эм ни разу не прервал моей болтовни. Наконец я спросил:
— А что мы будем делать в Цинциннати?
— Малыш, ведь надо же с чего-то начать. Цинциннати — это отправная точка во всей этой истории. Лон Стаффолд приехал из Цинциннати за пять дней до того, нашли мертвым на ярмарке в Эвансвилле.
— Вейс уже туда ездил. Ты надеешься откопать там что-то новое после него?
— Смотря как приняться за дело. Может быть, и откопаю.
Когда мы приехали на вокзал, то оказалось, что нам очень повезло: поезд отходил всего через несколько минут. На нем мы смогли бы добраться до Лимы в штате Огайо, а там пересесть на экспресс компании «Балтимор — Огайо Рэйлроуд», который курсировал между Детройтом и Цинциннати. Скорый делал остановки только в Дэйтоне и Гамильтоне; таким образом, к трем часам ночи мы бы уже добрались до Цинциннати. Дядя Эм не переставал благодарить господа бога за такое везение.