— А что уж говорить о театре, — подхватил Джереми. — Правда, неясно, отчего он появился, театральные работники считают, что после одной из постановок Шекспира….
— Примазываются, — с чувством сказал Марк Уильямс. — Все знают, что эта сволочь завелась в восьмидесятом, после финала.
— Это когда выиграл Торбурн? — уточнил Малдер.
— И многие лопнули от негодования, что чемпионом стал не британец, а заезжий из колоний, — усмехнулся Доэрти.
— Кстати, вполне вероятно, — кивнул Малдер. — Когда миллионы зрителей смотрят финальные фреймы, их энергия боления может сконцентрироваться настолько, что… — Скалли снова лягнула его под столом и сделала страшные глаза.
— Тогда на стадионе «Янки» призраки должны водиться сотнями, — сказала она вслух.
— А что же делает этот ваш призрак помимо того, что крадет и прячет чужие кии? — Малдер не думал затыкаться. — Случайно, писем дирекции не пишет с критикой? И двадцать тысяч в месяц не требует?
Уильямс ответил непонимающим взглядом, а Доэрти рассмеялся.
— Нет, это если бы он завелся в Лицеуме, тогда может быть, — ответил он. — Чаще всего он просто появляется во время тренировок или матчей, наблюдает. Он нам не мешает, хотя, конечно, с непривычки можно и перепугаться, особенно новеньким. Но он совершенно безобиден. Максимум, прячет вещи.
— Мои, причем! — ехидно отметил Марк Уильямс.
— Так извинился бы перед ним!
— Еще чего!
— Ну, или хотя бы перестал придумывать для него нецензурные прозвища. Как ты выразился в последний раз…
— Хуерлыга пучеглазая, — смакуя каждый слог, выговорил тот. — Пускай цензурные ему эмси придумывает.
— В смысле, если оно играть пойдет?
Эта сюрреалистическая беседа происходит на самом деле, боже.
— Почему бы и нет? — снова засмеялся Кен. — Только с униформой могут возникнуть сложности, не говоря уже о спонсорских эмблемах…
*
— По-моему, они издевались! — горячо сказала Скалли на обратном пути.
Они посидели в кафе еще с час, пропустив несколько рюмок, прежде чем решили, что уже достаточно поздно. Игроки пошли к себе в отель, Джереми — на автобусную остановку, а Малдер и Скалли решили пройтись пешком. Моросящий дождь закончился, прохладный воздух приятно освежал голову.
— Не думаю, — сказал Малдер.
— Призраков не бывает!
— Скалли! — он даже остановился. — Мы с тобой больше не в ФБР. Тебе не нужно писать отчеты начальству и ломать голову, как бы придумать для них очередное логичное и научное объяснение! Ну, посуди сама, что плохого в том, если в Крусибле есть призрак? По-моему, если игроков и организаторов турнира это не волнует, переживать должны разве что артисты из Лицеума, у них театр почти на сто лет старше, а призрака нет. А может, и есть, нужно расспросить.
— Делать нам нечего, — отмахнулась Скалли. Малдер пожал плечами. — Хотя, — задумчиво протянула она, с минуту спустя, беря его под руку, — я бы тоже посмотрела, как этот призрак станет играть в снукер…
— Нужно идею Барри Хирну подкинуть, — усмехнулся Малдер и в ответ на удивленный взгляд пояснил: — Это был самый крутой из снукерных промоутеров, натуральный Мидас. Все, к чему прикасался — превращалось в деньги. Говорят, сейчас отошел от дел…
Улица была почти пуста — силуэт позднего пешехода виднелся в неясном свете фонарей в десятке метров впереди, да один раз обогнал автомобиль.
— Странно, как здесь тихо, — пробормотала Скалли. — А ведь суббота, центр Шеффилда!
— Мы свернули, — пояснил Малдер. — Так ближе до нашего отеля, я по карте посмотрел. Если хочешь, можно пройти вон там, тогда выйдем в более оживленные места.
— Не надо, — она покачала головой.
Первый — точнее, уже второй, часы показывали далеко за полночь — день в Шеффилде оказался приятным, подумала она. И снукер ей понравился. И снукеристы. В памяти снова возникло тонкое лицо Кена Доэрти, его голос…а автограф она так и не попросила. Жаль. Он ведь все-таки чемпион мира… Скалли искоса взглянула на Малдера — интересно, а он что думает?
Позади них тишину разорвал пронзительный, полный боли и ужаса крик.
Малдер бегал быстрее и выбежал к Крусиблу первым, но Скалли отстала едва на пару секунд.
На пустой улице замер человек в странной позе: стоя на цыпочках и прогнувшись в пояснице назад, руки болтаются по бокам как парализованные, хрипящий рот широко открыт. Человек был весь в крови, словно искупался в ней, или на него вылили пару ведер. Скалли успела рассмотреть, что кровь вытекает из многочисленных глубоких порезов на его голове и лице, и что одежда его скорее похожа на кое-как скрепленные между собой лоскуты и ленты. Алые лужицы собрались у подошв. Как он еще держался на ногах?
Человек упал на колени, как будто марионетка сложилась, когда порвались управляющие нити. Голова его медленно запрокинулась, и горло пересекла красная черта, неспешно, как будто кто-то рисовал её толстым фломастером. Ярко-красная кровь брызнула фонтаном и наверняка залила бы стоящую слишком близко Скалли, если бы Малдер не оттянул её в сторону…
…Вскоре прибыла полиция — место преступления огородили, засуетились, защелкали вспышками фотоаппаратов. Их допрашивала безукоризненно вежливая женщина-полицейский. Да, они возвращались в отель, когда услышали крик. Нет, к сожалению, жертва была уже мертва. Нет, рядом никого не было, она в этом абсолютно уверена. Да, обязательно сообщат, если что-то вспомнят.
Она не успела осмотреть покойника, Малдер одернул: «Нам нельзя». Осознание этого простого факта стало особенно болезненным, хотя ей и казалось до сих пор, что она уже привыкла к новой жизни. Отойти в сторону, ни к чему не прикасаться, вызвать полицию и ждать. Больше нельзя предъявить значок и принять участие в расследовании. Правда, неизвестно, как бы восприняли это на территории Англии, но у неё была бы поддержка.
Труп, упакованный в пластиковый мешок, загрузили в машину и увезли. Оставшиеся полицейские продолжали работу, а им, отставным агентам, а ныне простым американским туристам, делать там было больше нечего.
— Идем, — вздохнула Скалли.
*
— Я считаю, что это был полтергейст, — сказал Малдер в номере.
Он устроился на кровати с ноутбуком, и Скалли, выйдя из душа, ощутила укол ностальгии при виде этой картинки — сколько у них в прошлом было таких гостиничных номеров, обсуждений и споров далеко за полночь.
— А ты сейчас скажешь, что всему есть логическое объяснение, — продолжил он с ухмылкой, за что моментально получил мокрым полотенцем.
— Не обязательно сразу искать сверхъестественное объяснение тому, что может быть деянием человеческих рук, — вздохнула Скалли, посерьезнев. — Было бы проще, конечно, жить в мире, где люди не способны так жестоко убивать друг друга…
— Дана! Ему перерезали горло. У нас на глазах. И мы не видели ни убийцу, ни сам нож, хотя были в паре футов от жертвы, на пустой улице!
— И что, его убил какой-то невидимый Джек-Потрошитель? К тому же, разве полтергейст не привязан к дому?
— О, так ты запомнила! — Малдер отложил ноутбук. — Да, классический обычно связан с определенным помещением или с человеком. Но есть и другие разновидности. То, чему стали свидетелями, описывают как нападение духов зла. В пятом веке в Нанкине среди белого дня горожан хватали невидимые сущности и обстригали волосы. Потом это повторилось в девятнадцатом веке, в том же городе, и продлилось три года. Примерно в это же время в США, в двадцатых годах прошлого века — в Англии. Это самые известные случаи, когда обошлось без крови. Но были другие, жертвы получали раны, часто на глазах многочисленных свидетелей.