Меховщик постоял в нерешительности, затем направился к лестнице, видневшейся в конце коридора. Поднявшись на четвертый этаж, они оказались в чердачном помещении. Окошко в крыше было открыто и сквозь него виднелось сумеречное небо. Под окном стоял соломенный стул. Чтобы подтянуться на руках и протиснуться в окно, расположенное не самым удобным образом, нужно обладать недюжинной силой, подумал Николя, имевший опыт подобного рода упражнений… Обстановка вполне претендовала на спартанскую: связки соломы, накрытые большим разноцветным покрывалом с необычным рисунком исполняли роль кровати. С протянутых поперек комнаты веревок свисали какие-то веревочки. Шарль Гален проследил за направлением его взгляда.
— Здесь обыкновенно висят его индейские тряпки. Но мы приказали ему носить большой темный плащ и шляпу с широкими полями, чтобы он не привлекал к себе внимания любопытных и не пугал соседей своим татуированным лицом и длинными черными волосами.
— Интересно, в чем он на этот раз отправился на улицу…
— Не знаю. Мне в голову не приходило считать тряпки этого дикаря, которого я кормлю уже больше года.
Николя продолжил обыск. В небольшом деревянном сундучке лежали несколько амулетов, резные фигурки из кости, кукла с головой лягушки, мешочки, наполненные неизвестными веществами, три пары мокасин и несколько обсидиановых бусин, очень похожих на бусину, найденную в зажатой руке Элоди Гален. Убедившись, что Шарль Гален смотрит в другую сторону, Николя быстро завладел темными шариками. Затем они молча спустились вниз. Члены семейства Гален стояли на том же месте, где он их оставил, словно кто-то приклеил их к полу. Николя объявил, что всем, проживающим в этом доме, запрещено покидать столицу, а чтобы никто не попытался нарушить запрет, на заставы будут отосланы соответствующие распоряжения. Мера сия являлась крайне ненадежной, однако Галенам он об этом сообщать не стал.
Когда оба сыщика вышли из дома, на улице совсем стемнело. Николя решил откликнуться на призыв Полетты. Доктор Семакгюс не знал о приглашении на ужин, а потому он предложил Бурдо сопровождать его. Но тот с улыбкой отказался, напомнив, что дома его ждет госпожа Бурдо и многочисленное семейство. И все же, перед тем как расстаться, инспектор выразил удивление своему начальнику.
— Могу ли я узнать, почему вы не стали расспрашивать слуг? Ни девицу по прозвищу Мьетта, ни старуху-кухарку?
— Еще не время, Бурдо. Не будем сеять панику в доме. Слугам всегда есть чего рассказать о хозяевах, тут необходим особый подход и осторожность. Тем более, мы уже собрали немалый урожай…
Бурдо откланялся и сел в фиакр. Николя направился в предместье, где находился «Коронованный дельфин». Это столь хорошо знакомое ему заведение вновь оказалось связанным с его расследованием. Что хочет сообщить ему Полетта о вчерашнем несчастье? Какую хорошую новость она для него приготовила? Перебирая в памяти показания, он на ходу делал заметки в своей черной записной книжечке. Услышав про убийство, сын Галена не удивился, но, похоже, он единственный, кто искренне огорчился. Гален-старший сообщил, что его сестры хотели отправиться вместе с Элоди смотреть фейерверк; но они не подтвердили его слова. Напротив, они упоминали совершенно иные вещи: венецианскую маску и свадьбу, причем последний намек мог относиться как к свадьбе дофина, так и повторной женитьбе меховщика. Наконец, обсидиановые жемчужины, являвшиеся весомыми уликами против индейца из племени микмак, исчезнувшего в городских дебрях. О пропавшем индейце Николя не беспокоился: если он и в самом деле бродит по улицам Парижа, то караульные либо агенты, получив описание его необычной внешности, немедленно его арестуют. Интересно, на каком языке он говорит?
И еще одна деталь привлекла внимание комиссара: в то время как на младшей наряд был с иголочки, старшая сестра, похоже, вовсе не обращала внимания на свою внешность, и выглядела неряшливой и оборванной. Отчего женщины, столь тесно связанные друг с другом, так по-разному одеты? И почему супруга негоцианта отказалась отвечать на вопросы? Почему никто ни словом не обмолвился о состоянии Элоди? Похоже, дело гораздо более сложное, нежели предполагал Сартин, когда поручал ему начать одно расследование, дабы скрыть другое. Ах, да, не забыть еще про малышку Мьетту. Почему с ней случился припадок, отчего такое невероятное возбуждение? Несколько лет назад на кладбище Сен-Медар толпились фанатики-янсенисты[24], бившиеся в экстазе на могиле сборщика пожертвований, почитавшегося святым, но сегодня конвульсионеры уже стали достоянием истории.
IV
УЛОВКИ
Он превозможет ярость горделивых
Врагов,
И чтоб он ни сказал,
Он больше сделает, чем обещал.
Очутившись перед дверью «Коронованного дельфина», Николя поднял руку к старому потертому бронзовому молотку, чье эхо обычно пробуждало сонные глубины веселого дома. Но рука его повисла в воздухе: откуда здесь литые засовы и кованое железо, украшенное фигурками сатиров и позолоченными виноградными лозами? Куда подевалась старая, источенная червями дубовая дверь, вверху почерневшая от ударов, а внизу заляпанная грязью, летевшей из-под колес с пролегавшей рядом проезжей части? Вместо ручки посреди дверного полотна вызывающе покачивалось тяжелое кольцо, видимо, соответствовавшее новому дверному механизму. В доме явно произошли большие перемены. Получается, что целью ужина, не состоявшегося по причине трагедии на площади Людовика XV, является встреча после долгой разлуки и восстановление отношений с давней осведомительницей, потерянной из виду осенью прошлого года. После некоторых колебаний он потянул на себя кольцо. Еще не смолк звон колокольчика, как дверь открылась. Возникшая в проеме девушка пристально смотрела на него и улыбалась. Решительно, подумал он, с тех пор, как он был здесь в последний раз, прошло немало времени. Он с трудом узнал в представшей перед ним красавице маленькую негритянку. Одарив его томным взором темных, с поволокой, глаз, девушка приветливо кивнула ему; восточный наряд подчеркивал грациозность ее фигуры. По-прежнему шепелявя, она с улыбкой приветствовала его, и, поклонившись, пропустила внутрь. Войдя, Николя продолжил удивляться. Длинный коридор с геометрическим фризом и большая люстра с подвесками исчезли. Перегородки более не существовали; исчезла гостиная, где некогда в темноте он с ужасом вступил в свою первую смертельную схватку. Прощайте, зеркала, позолоченные карнизы, оттоманки пастельных тонов и фривольные гравюры в рамках…
Он находился в просторной круглой гостиной, где по окружности располагались маленькие уютные альковы, занавешенные тяжелой парчой. Консоли и столики гармонировали с маленькими очаровательными канапе, в альковах стояла мебель с резным орнаментом. Кресла с овальными спинками, украшенные профильной лепниной, объединяли ансамбль повторяющимся цветочным мотивом. Николя вспомнил, что в юности, когда он служил клерком у нотариуса, он не раз составлял описи имущества, оставшегося после смерти клиентов; эта работа научила его ценить обстановку, стоимость которой исчислялась многими тысячами ливров. Быть может, он ошибся домом, быть может, хозяйка продала свое заведение? Но ведь негритянка по-прежнему здесь. Он все еще размышлял над этими вопросами, когда раздался знакомый голос, жирный и скрипучий.
— Черт возьми, девочка моя, прекрати ловить ворон, и посмотри на меня! Я повторяю: возьмите бочку испанского вина у Тронкэ. А Жоберу и Шертаму верните их бургундское, оно оказалось кислым! Если эти висельники начнут ворчать, скажите, что я перестану их любить. Ох, уж эти мне торговцы, они меня в могилу сведут!
Послышались тяжкие, печальные вздохи.
— Вот тебе на вино! Нет, точно, я помру от этих хлопот! Да, и не забудь про перчаточника, только найди настоящего, чтобы душил свои перчатки. Но сначала купишь мазь на костном жире с флердоранжем для моих бедных волос, а для девочек дюжину кусков душистого неаполитанского мыла и столько же маленьких кусочков мраморного туалетного мыла! Как, ты еще смеешь хихикать, каналья?
Он услышал, как на кого-то посыпались удары, наносимые веером.
24
Янсенисты — приверженцы ортодоксального течения в католической церкви; проповедовали религиозно-этическое самоусовершенствование