— Вам мало, господин комиссар, что вы заставляете нас выслушивать бесплодные рассуждения и прочие несуразные речи, вы еще вытащили какой-то флакон, какого-то индейца, который, похоже, сам не понимает, что говорит… Каждый подозреваемый должен быть либо виновен, либо не виновен. А у вас дело распадается на множество разрозненных фактов, а ясности нет до сих пор. К чему вы нас подводите?
— Да, — подхватил судья по уголовным делам, — куда вы нас ведете? Я считал вас, сударь, более находчивым. Вы меня разочаровываете. Отступив от заведенного порядка, мы всегда рискуем провалить дело, И мне весьма жаль, что обстоятельства и оказанное на меня давление побудили меня…
Сартин раздраженно прервал его.
— Господин Тестар дю Ли хочет сказать, что либо вы в ближайший час завершаете расследование, либо мы отправляем всех ваших подозреваемых за решетку и проводим дознание обычным путем, согласно установленной и, возможно, более действенной процедуре.
— Господа, — ответил Николя, — сейчас я уверен, что доведу дело до конца.
Сартин взглянул на него немного мягче.
— Принимая во внимание ваши прошлые заслуги, хотелось бы вам верить. Вернемся в зал.
XII
РАЗВЯЗКА
Даже боги уступают дорогу неожиданности.
Чрезвычайное заседание продолжилось. Николя направился к скамьям подозреваемых, отметив по ходу, что Бурдо еще не явился.
— Мне хотелось бы еще раз уточнить, чем занимались в ту ночь некоторые из членов семьи Гален, — заявил он, остановившись напротив Камиллы и Шарлотты.
— Итак, вы подтверждаете, — начал он, обращаясь к Камилле, — что в ночь с 30 мая на 31 вы не выходили из дома?
— Ну, конечно, господин комиссар, только вот кошка…
— Кошка меня не интересует. Меня интересуете вы, а также совершенные два убийства.
От волнения маленькое бледное личико, казалось, сморщилось еще больше. Камилла поискала взором старшую сестру; Шарлотта со своего места сверлила ее взглядом. Николя заглянул в черную записную книжечку.
— Вы обе заявили мне, что когда ваша племянница собралась на праздник, вы помогли ей одеться, хотя и…
Обе сестры закивали с поразительным единодушием.
— …хотя считали, что она выбрала слишком светлое платье!
— Нам так показалось, — произнесла Камилла.
— Но почему в результате вы отпустили ее одну?
— Нет, не одну, — заявила Шарлотта. — Ее сопровождала бедняжка Мьетта.
— Весьма печально, — заметил Николя, — ибо состояние несчастной девушки не позволяет ей подтвердить ваши слова.
Он шагнул в сторону приказчика.
— Господин Дорсак, мне требуется ваша помощь. Пресловутый карточный долг, из-за которого вам пришлось отдать в заклад вещи… Полагаю, вы получили расписку? Таково правило.
— Я не знаю… да… конечно…
— Хорошо. Кому вы ее вручили?
— Я не помню…
— Нет, помните, прекрасно помните. Волею обстоятельств эта расписка попала ко мне в руки. Ее передали лицу, кое, опровергая ваши заявления, поручило вам отнести эти вещи на улицу Фобур-дю-Тампль и отдать их старьевщику. Скажите ли вы мне, наконец, имя этого лица, или вы хотите, чтобы палач получил от вас ответ во время обычной процедуры допроса, которому подвергают лиц, обвиняемых в убийстве?
— Господин комиссар, я в отчаянии…
— Ну же, давайте, соберитесь, совершите последнее усилие, и скажите, наконец, правду.
— Меня заставили.
— Когда говорят «заставили», это означает, что кто-то оказал на вас давление. Кто вам угрожал и почему?
Казалось, молодой человек сейчас расплачется.
— Я позволил себе несколько раз развлечься с Мьеттой, — наконец, выдавил он.
— И что из этого следует, сударь?
— Увы, боюсь, она беременна от меня.
— Вы любили ее? Каковы были ваши намерения?
— Конечно, я не любил ее. Я просто развлекался.
— Значит, вы любили другую?
— Тоже нет.
— Не лгите, любили. Не знаю, что вами двигало более — желание или жажда наживы, но как бы там ни было, вы надеялись соблазнить Элоди Гален. Ну же, признайтесь. Никто не сомневается, что она презрела вас, а вы из ревности или от злости, что шанс войти в семью от вас ускользнул, пришли к мысли убить ее.
Дорсак обхватил голову руками и исступленно замотал ею.
— Нет, нет! Никогда!
— Итак, кто вас шантажировал? Кто? Кто?
— Мадемуазель Шарлотта.
— Мадемуазель Шарлотта? И какой вы дали повод? Объясните.
— Утром в четверг она застала меня в лавке. Я бродил всю ночь. Я хотел поговорить с Элоди, но не нашел ее. Почувствовав себя униженным, я сильно разозлился. Мадемуазель Шарлотта велела мне отнести плащи, шляпы и флакон к старьевщику, отдать их в залог и принести ей расписку.
— Понятно. Таким образом, эти вещи изымались из расследования, а в случае необходимости их всегда можно было предъявить. Но как она сумела заставить вас совершить этот поступок?
— Она знала о моих играх с Мьеттой и пригрозила рассказать обо всем господину Галену; она сказала, что велит ему выгнать меня, если я не буду повиноваться. А если я соглашусь, она использует все свое влияние, чтобы я мог занять место официального претендента на руку ее племянницы Элоди. Не знаю, как она сумела догадаться о моих чувствах и желаниях.
— Я знаю, — сказал Николя. — Есть свидетельница, но она слишком юна, чтобы предстать перед судом. Это вездесущий дух дома Галенов; она повсюду сует свой нос, беспрестанно подслушивает под дверями, роется в ящиках и под кроватями. Имя этой юной особы Женевьева Гален. Все, что она слышит и видит, она иногда рассказывает отцу, и всегда — теткам; им она даже показывает свои находки. Из-за нее в доме всем все известно, ни у кого нет никаких тайн, и хотя рассказы ее наивны и по-детски приукрашены, они порождают преступления. Однако продолжим. Шарлотта Гален, вы признаете, что шантажировали приказчика, работавшего в лавке Шарля Галена?
Ответила Камилла.
— Нет, — быстро проговорила она, — это был не шантаж. Сейчас я вам все расскажу. Я хотела рассказать вам еще в то утро, но вы не стали меня слушать, вы меня прервали. Кошки…
— О, нет! Никаких кошек.
— Да вы дослушайте: ночью все кошки серы,
— И что же?
— В вечер праздника мы с сестрой испугались, что на улице слишком много молодых людей, и они станут виться вокруг нашей племянницы. И тогда…
Она расхохоталась; смех ее напоминал сухие звуки, издаваемые трещоткой.
— Мы сочинили настоящий роман, что-то вроде карнавала, игру с переодеваниями. О, ничего плохого! Невинный фарс. Мы решили переодеть Элоди в платье Мьетты, а Мьетту — в платье Элоди. Как я вам уже говорила, мы не хотели, чтобы дикарь отправился вместе с ней. После того, что мы тут сейчас узнали, мы с полным правом можем утверждать, что были правы. С помощью преданной кухарки нам удалось усыпить индейца, и мы взяли его одежду. Он заснул, потому что мы его усыпили. А так как мы сумели раздобыть второй такой же костюм, то первыми отправились Мьетта с кухаркой, переодетой Нагандой, и поклонники последовали за ними, а потом настал черед Элоди и Шарлотты, которая тоже переоделась Нагандой. Два дикаря, две Элоди. Прелестная шутка!
— Но кто же были эти два дикаря?
— Я же вам только что сказала: моя сестра Шарлотта и кухарка, Мари Шафуро.
— Значит, ваша сестра солгала, утверждая, что не покидала дома, хотя на самом деле она вышла вместе с Элоди?
— Ну, конечно, я уже устала вам это повторять!
Шарлотта встала.
— Господин комиссар, не слушайте ее. Это она выходила из дома. Ее бедная голова часто ее подводит; она увлекается, и ей чудится то, чего нет на самом деле. Она словно поврежденный автомат. Бедная моя девочка!