Бесшумно подкатил гладкий, как змея, поезд. Терракотовые вагоны, голубые велюровые кресла. Уселись рядом, Сигэо нервно вертел головой, опасаясь, что кто-нибудь из знакомых увидит его в компании работяги, но, когда Токи спросил о планах на отпуск, вдруг успокоился и начал азартно рассказывать о своей любви к альпинизму.
— И все же, почему ты ходишь в горы? — просто поддерживая разговор, спросил Токи.
— Потому что они существуют, — ответил Сигэо.
Ответ показался Токи оригинальным и глубоко философским, и, прощаясь с Сигэо на станции "Акасака", он испытывал к нему некое новое уважение. Произошел обмен заверениями в скором времени свидеться. Оба, конечно, понимали, что этого не случится, но в Японии, как и повсюду в цивилизованных странах, пустопорожние обещания — непременная часть разговора.
После третьей своей неудачи у врат "Ада" Токи остановился возле появившегося неподалеку лотка с закусками, чтобы выпить стаканчик сакэ и съесть немного жареной лапши соба. Лоточник, хоть Токи и прожил в Роппонги всю жизнь, был ему почему-то незнаком. "Неудивительно, — сказал тот, когда Токи, представился, — я прежде вел дело на Гиндзе, но конкуренция там сумасшедшая, вот я и решил попытать счастья здесь". После второго стакана сакэ язык у Токи развязался.
— Попытать счастье — это легко сказать, — начал он мрачно. — Я, например, совершенно не понимаю, что нужно, чтобы попасть в это новое диско, — он указал на другую сторону улицы, где яркая толпа алчущих, дойдя до угла, поворачивала и скрывалась из глаз. — Сегодня вечером я был первым, купил себе новый шелковый галстук, дал швейцару на чай, а он все-таки не впустил меня.
Торговец лапшой рассмеялся, обнажив металлические коронки.
— Тут надо действовать иначе, — разъяснил он. — В журнале было написано, что впуск только для знаменитостей, тех, кто имеет приглашение, и еще тех, что выглядят богатыми или такими, что лучше не связываться, или стильными. Войти, дав на лапу, нельзя, так что поберегите свои деньги. Да и вообще, почему вам так хочется в это шумное и суетливое место?
— Потому что оно существует, — хотел было ответить Токи, но понял, что это не совсем так. — Потому что оно таинственно, — сказал он, — а я люблю тайны.
В подтверждение этих слов он, вернувшись домой, нырнул под футон, прочел три главы "Демона с острова сирот" Эдогава Рампо — самого известного в Японии автора романов тайн, а потом заснул, так и не найдя способа разгадать свою страшную тайну: как все же проникнуть в "Ад".
Все семь дней в неделю Токи вставал в 4 часа утра. Облачившись в рабочую одежду, он быстро завтракал рисовыми колобками и приготовленным с вечера супом мисо, запивал его полезным для желудка настоем женьшеня, выкатывал из находившегося рядом с домом, по ночам запертого сарайчика свою деревянную тележку и отправлялся в путь: по пустым городским улицам, под лиловым, еще не высветленным зарей небом. Маршрут, оснастка, тележка — все сохранялось почти неизменным уже в четырех поколениях мужчин семьи Каминари. Токи был первым, кто стал запирать сарай, но надеялся, что предки поймут его правильно: ведь как ни печально, а Роппонги уже не та деревушка, где все знакомы и доверяют друг другу. Переменилась и одежда, надеваемая для работы. Дед носил деревянные гэта и подоткнутое до колен кимоно, отец, вскоре после рождения Токи, перешел на более практичные рубаху с брюками и более удобные мягкие сапоги с отдельной норкой для большого пальца.
В дедовские времена город был полон непрерывно бродившими по улицам торговцами, да и вся Япония представляла собой сущий рай для домоседов, и можно было иметь сколько хочешь еды и общения, не выходя за ворота собственного дома. С утра до вечера воздух полнился выкриками соревнующихся друг с другом продавцов фруктов и цветов, медных дверных колокольчиков и высаженных в хорошенькие горшочки карликовых деревьев, швейных принадлежностей и творога-тофу, свежей рыбы и тканей на кимоно. По улицам ходили тряпичники и сборщики утиля, точильщики ножниц, стригали деревьев, те, кто чинил гэта, и те, кто чинил татами. Каждый кричал на свой манер и по-своему предлагал вещи и услуги, а некоторые пользовались специальными звуковыми эффектами. Взрослые спешили на звук рожка разносчика тофу или на колокольчик зеленщика. И был клич, на который сбегались все дети округи. "Кингё-о-о-о!" ("Золотые рыбки на продажу!") Это было одним из магических слов детства былых времен, таким же как "море", "праздник" и "фейерверк".