— А не смахиваю ли я на латиноамериканского короля наркотиков? — спрашивал он с сомнением, медленно делая перед зеркалом пируэты, словно танцующая фигурка из заводной музыкальной шкатулки с подсевшими батарейками.
— Не беспокойся, — ответила Бивако. — Ты выглядишь темпераментным, уверенным в себе и абсолютно неотразимым. Но, кстати, о неотразимости: мне нужно приготовиться к свиданию. — И с этими словами она решительно вытолкнула брата за дверь.
Подойдя к диско, Токи увидел длинную вереницу против всех правил припаркованных вдоль поребрика лимузинов. Тротуары были запружены репортерами с огромными видеокамерами и микрофонами на выносных штативах, а в небе громко стрекотал вертолет Службы новостей. Это еще что за история? — подумал Токи и тут же увидел, что надпись на четвертой стене содержит не слово "АД" на немецком, шведском или испанском, а объявление "ВЕЧЕРИНКА ДЛЯ ПРИГЛАШЕННЫХ. ВСЕ ПОДРОБНОСТИ В ЗАВТРАШНЕЙ ПРЕССЕ". Взяв такси, Токи поехал обратно в Аояма и всю дорогу, не переставая, раздраженно бормотал себе под нос. К счастью, таксист, захваченный бейсбольным поединком между командами "Тигры Хансина" и "Гиганты Ёмиури", не обращал на это внимания. Когда Токи вошел вернуть сестре костюм, Бивако с деланной веселостью сообщила, что свидание накрылось, но, когда Токи стал сочувственно расспрашивать, остановила его, сказав, что не хочет развивать тему, и перешла на другое. "Какое все же несчастье, что они оказались закрыты как раз сегодня! Ты ведь был просто великолепен. Но ничего: приходи завтра после работы, и я опять сделаю все, что надо".
— Спасибо, но давай отложим на неделю. Мне нужно отоспаться, — объяснил ей Токи, а про себя подумал: "И еще заново собраться с силами". Бивако заварила черный чай, и они пили его с восхитительным тортом с клубникой и взбитыми сливками, который Токи в знак признательности купил в соседней кондитерской. Затем, переодевшись в свое платье, он, экономя деньги, двинулся пешком домой.
Проходя мимо темного, отбрасывающего таинственные тени храма, в котором куплен был бессильный принести желаемое амулет, он услышал какой-то визг, а потом злобный человеческий голос.
— А ну вылазь, чертова тварь! — ругался явно хорошо набравшийся мужчина.
В ответ собака громко зарычала.
— Ах вот ты как, сукина дочь! — еще агрессивнее огрызнулся мужчина.
Поднявшись до первой площадки ведущей к храму лестницы, Токи осторожно подкрался и заглянул за буйно разросшиеся кусты. В слабо мерцающем свете уличного фонаря он увидел мужчину в белом костюме, который, стоя на четвереньках, тыкал палкой в собаку, явно пытавшуюся спрятаться за каменной скамьей. С раннего детства Токи учили никогда не соваться в чужие дела, но он заметил, что палка была с заостренным концом, и осознал всю жестокость того, что вот-вот случится.
— Простите, — сказал он и вышел из-за куста, — не помочь ли вам?
Человек в белом костюме с трудом поднялся на ноги и повернулся к Токи.
— А ты кто, черт тебя возьми? — проговорил он, и лицо его побагровело не то от приливающей к нему желчи, не то от подступающей икоты.
Токи увидел зеркальные черные очки, грязноватый костюм из синтетики, надетый поверх нейлоновой черной рубашки, отсутствующие фаланги пальцев и вдруг осознал, что нарушил еще одну с детства внушенную заповедь: "Никогда и ни при каких условиях не заговаривать с якудза, в особенности если он пьян или чем-то взбешен".
— Простите, — пробормотал он, — мне показалось, что вам нужно помочь разобраться с вашей собакой.
— Это мерзкое существо — совсем не моя собака, но она стырила мою коробку с завтраком. Я поставил коробку вот здесь, на скамейку, а сам прилег на минуточку отдохнуть. И теперь я убью ее, поганую воровку.
— Погодите, — ответил Токи. — Это не слишком-то удачная идея. Ведь вы не хотите забрызгать кровью свой элегантный костюм.
Якудза покосился на фигурные лацканы своего пиджака.
— Пожалуй, нет, — согласился он.
— Тогда пошли, и я куплю вам новую коробку с завтраком. Или предпочитаете съесть жаренного на гриле цыпленка? — При этом вопросе якудза облизнулся, и Токи с ужасом и восхищением заметил у него на языке татуировку змеи.