— Мое предположение состоит в том, что они охотились за золотом императорского казначея. Пятьдесят тяжелых золотых слитков.
— Но эта кража произошла в прошлом году, ваша честь!
— Вот именно. Однако вору пришлось надолго затаиться в ожидании того момента, когда власти перестанут искать золото. Допустим, он сказал своим сообщникам или главарю только то, что спрятал его где-то в храме, но не объяснил, где именно. А потом умер. В таком случае остальные оказались бы в затруднительном положении. Им пришлось бы обыскать храм и всю его обширную территорию. Ян и Сэн Сань, вместе или порознь, застали их за этим занятием. Сначала они попытались шантажировать их — здесь подходит твоя теория, Ма Жун. Но Ян и Сэн Сань недооценили своих противников и были убиты.
Ма Жун согласно кивнул.
— Думаю, что вы попали в точку, ваша честь! Пятьдесят золотых слитков можно упаковать по-разному: в большой квадратный пакет, в плоский или продолговатый, в несколько маленьких и так далее. Это объясняет, почему искали и под полом в кельях, и за деревянной обшивкой в башнях.
— Совершенно верно. И золото все еще находится там, Ма Жун! Потому что если бы убийца, или убийцы, или Ян с Сэн Санем нашли его, не было бы смысла подменять тела. Они бы скрылись с золотом сразу после убийства, и им не было бы нужды мешать нам найти вытатуированный ключ ко всему этому. И они бы не пришли этой ночью в храм и не пытались бы убить тебя. Золото все еще где-то в храме, и мы должны найти его. Завтра утром мы отправимся туда, Ма Жун. А теперь пошли спать!
Глава 11
На рассвете следующего дня Ма Жун и молодой стражник Фан сожгли тело и голову Сэн Саня в кирпичной печи за тюрьмой. После этого Ма Жун позавтракал со старшиной Хуном в сторожке, подробно рассказав ему о своих приключениях в храме прошедшей ночью. Потом они направились вместе в кабинет судьи Ди.
Судья вкратце повторил свои заключения для старшины Хуна.
— Теперь у нас двойная задача, — закончил он. — Найти спрятанное золото и поймать убийцу. Этим утром мы отправимся в заброшенный храм с... Да, войдите!
Вошел начальник стражи. Пожелав судье доброго утра, он сказал:
— Отставной правитель провинции почтеннейший господин У желает видеть вашу честь по срочному делу. Вместе с ним пришел банкир господин Ли Май.
— Какой еще отставной правитель? — раздраженно спросил судья. — Ах да, припоминаю. Пару раз встречал его здесь на официальных приемах. Очень худой, слегка сутулый? — Когда начальник стражи кивнул, судья продолжил: — Вполне достойный пожилой господин, усердный и совершенно честный чиновник, но его карьера оборвалась преждевременно из-за одной печальной истории. Его дядя стал банкротом, и У настоял на том, чтобы заплатить все его долги, хотя по закону, конечно, он не обязан был этого делать. Это почти разорило его, потому что дядя вскоре умер и У не получил назад даже медяка. Он подал в отставку, уехал из родного города и поселился здесь, потому что жизнь в провинции гораздо дешевле, чем в больших городах, и меньше общественных обязанностей. А кто этот второй посетитель? Ли Май, ты сказал?
— Да, ваша честь. У господина Ли Мая имеется небольшая лавка золотых и серебряных изделий в восточном квартале, и он занимается также банковским делом. Он друг достопочтенного У.
— Ли Май — брат художника Ли Ку, — вставил Ма Жун.
Судья Ди со вздохом поднялся.
— Ну что ж, иди встречать гостей, старшина. Проводи их в приемный зал, а я тем временем переоденусь.
Ма Жун помог судье облачиться в официальное платье из зеленой парчи. Отставного правителя следовало принять со всеми почестями, подобающими его рангу. Надевая шапку с крылышками, судья произнес с унылой улыбкой:
— У пришел в самое неподходящее время, но, как опытный чиновник, он, по крайней мере, изложит свое дело ясно и лаконично.
Проходя с Ма Жуном по центральному двору, судья посмотрел на небо. Жара была не такой гнетущей, как накануне, и день ожидался, похоже, относительно прохладный. Они поднялись по широкой мраморной лестнице, ведущей к главному входу в приемный зал. Старшина Хун, ожидавший их между колоннами, покрытыми красным лаком, провел судью внутрь.
Двое мужчин, сидевших за чайным столиком, увидев входящего судью, поспешно поднялись. Старший вышел вперед и поклонился. У него было худое болезненное лицо, окаймленное клочковатой козлиной бородкой, и длинные седые усы; на нем было темно-синее платье с цветами, вышитыми золотой нитью, и высокая квадратная шапка из черной парчи, украшенная спереди бляшкой из зеленого нефрита.