«Реальная жизнь, — подумал судья, — еще большая смесь, чем этот театр теней. События неожиданно накладываются одно надругое; мотивы затемняются непредвиденными событиями; самым тщательным образом продуманные замыслы терпят неудачу из-за капризов судьбы; умные планы запутываются из-за бесконечного многообразия человеческих поступков. Поэтому было бы ошибкой пытаться истолковать факты, исходя из предполагаемого четкого плана, разработанного убийцей из заброшенного храма. Следует считаться с разнообразными ошибками и случайными совпадениями».
Судье казалось, что с учетом всего этого он может предположить, почему шкатулка из черного дерева была найдена близ заброшенного храма. И тогда кажущиеся несообразности в записке барышни Нефрит получат логическое объяснение. О Небо! Если его предположение верно, тогда рассказ Ли Ку о том, как у него оказалась эта шкатулка, был бы самой странной причудой судьбы, с которой он сталкивался.
Громкий стук деревянной трещотки объявил о конце первого акта пьесы. Судья тихо выскользнул из комнаты.
Глава 16
Собираясь во второй раз посетить заброшенный храм, Ма Жун подумал, что стоит попробовать подойти к нему сзади. Поэтому он вышел из города через северные ворота.
Он без труда нашел тропинку, ведущую к вершине холма. Однако на полпути вверх утропинки появилось несколько ответвлений, и ему пришлось несколько раз возвращаться, прежде чем он попал на дорожку, приведшую его на полянку на вершине холма. Ма Жун постоял там несколько минут, наслаждаясь зрелищем города со множеством мерцающих огней.
Войдя в лес, он увидел Фана, молодого стражника, сидящего на стволе упавшего дерева. Тот сказал помощнику судьи, что его коллега наблюдает за входом на лестницу по другую сторону холма. Показав Ма Жуну тропинку, ведущую к Приюту отшельника, Фан вернулся на свой пост.
Вскоре Ма Жун подошел к покрытым красным лаком воротам Приюта. Окружающая его стена была невысока, и, насколько он мог разглядеть в неясном свете, черепицы на ней были новые и прочные. Не составило бы труда перелезть через стену, но он решил подождать, пока разойдутся облака, закрывающие луну, потому что в такую тихую ночь случайно сброшенная черепица может наделать много шума. Пошарив в траве, он собрал с десяток булыжников и сложил их кучей у стены слева от ворот. Как только появилась луна, он забрался на камни и подтянулся. Прямо под ним была крыша жилища для слуг, как и говорил глава нищих. Он прополз немного дальше и легко спрыгнул на мощеный двор. Бросив взгляд на освещенное окно покоев настоятельницы, он прокрался к маленькому зданию и тихо постучал четыре раза.
Изнутри не донеслось ни звука. Тогда он постучал еще раз, прижавшись ухом к деревянной двери. Теперь он услышал шаги босых ног. Дверь отворилась, и он быстро заскочил в маленькую комнату, освещенную дешевой свечой на бамбуковом столике.
— Кто ты такой? — прошептала девушка, тихонько закрыв дверь. На ней была тонкая ночная рубашка, и Ма Жун успел разглядеть круглое лицо и густые взъерошенные волосы. Он вынул из рукава бирку и сунул ее в маленькую горячую ладонь.
— Меня зовут Шао Па. Я двоюродный брат Сэн Саня. Меня послал глава нищих и сказал, что тебя зовут Весеннее Облачко.
Девушка отошла к боковому столику и при свете свечи осмотрела бирку. Возле свечи на почетном месте находилось круглое металлическое зеркало на деревянной подставке, перед ним лежал сломанный гребешок. Очевидно, это был ее туалетный столик. Ма Жун быстро оглядел скудную обстановку. У боковой стены стояла простая дощатая кровать, покрытая потертой тростниковой циновкой, а перед ней — расшатанный бамбуковый стул. На полке высоко на стене он увидел чайник, медный таз для воды и маленький фонарь. В душном воздухе висел запах дешевых духов.
— Тесновато, но уютно! — заметил он.
— Это тебя не касается!
Весеннее Облачко наклонилась и вытащила из-под кровати маленький столик на низких ножках. Поставив его на лежащую на кровати циновку, Весеннее Облачко уселась за него, скрестив ноги, и жестом показала Ма Жуну чтобы он расположился по другую сторону. Он сбросил сапоги и последовал ее примеру. Циновка еще сохраняла теплоту ее тела. Они молча глядели друг на друга через разделявший их столик.