Носильщики опустили паланкин перед храмом бога войны. Пока судья расплачивался с ними, старшина обратился к двум бродягам, сидевшим на широких каменных ступенях у храмовых ворот. Он спросил, как найти дешевый публичный дом, расположенный в старом армейском бараке. С презрительной усмешкой они объяснили ему.
Судья со старшиной прошли в бедный квартал. Уличный сорванец отвел их к бараку на углу изогнутого переулка. Все окна ветхого деревянного строения были открыты, и из них высовывались сильно накрашенные женщины. Обмахиваясь веерами из цветастого шелка, они зазывали прохожих, но мужчины на улице не обращали на них внимания. Собравшись маленькими группами, они обсуждали события в заброшенном храме. Кули и нищие, примкнувшие ранее к кортежу судьи, уже вернулись назад в город с новостями.
Судья Ди узнал зарешеченное сводчатое окно, о котором говорил Ма Жун, и низкий, темный дверной проем за ним. Он напомнил судье вход в гробницу.
Судья спустился по крутым ступеням, старшина следовал за ним.
После шумной улицы тишина в погребе казалась неестественной. Старик в черном сидел, скорчившись, в своем окне, бамбуковая палка лежала у него на коленях. В отдалении свеча освещала косматую шевелюру главы нищих, дремлющего на сложенных на столе руках.
Когда судья подошел к столу, наверху послышалась суетливая возня и тонкий голос завопил:
— Борода! Монах! Борода! Проснись!
Палка угрожающе свесилась вниз.
— Заткнись, ты! — рявкнул судья на лысого старика. — Я — судья!
Старик на окне съежился и в смертельном страхе прижался хрупким телом к железным прутьям.
Глава нищих поднял голову со стола и показал на стоявший перед ним стул.
— Присаживайтесь, судья. Должно быть, вы устали, я слышал, что у вас был утомительный вечер.
Судья Ди присел на бамбуковый стул. Старшина Хун встал за его спиной. Судья молча охватил взглядом широкое, испещренное морщинами лицо, спокойные глаза, высокий лоб. Потом его взгляд переместился на крышку стола, покрытую множеством рисунков. Он тяжело вздохнул и потер колени. Весь вечер он провел на ногах, и они у него болели.
— Чем могу вам служить? — глубоким голосом спросил сидевший напротив мужчина.
— Вы можете помочь советом знатока, Монах, — тихо ответил судья. — Вас ведь недаром зовут Монахом, правда? Когда-то вы были монахом на самом деле. В храме Пурпурных облаков. Давным-давно, когда в нем еще практиковался эзотерический ритуал. А после того как по приказу властей храм был закрыт, вы построили Приют отшельника. Вы и одна бывшая жрица. Поэтому я считаю вас знатоком храмов, Монах.
Гигант кивнул.
— Да, судья, те, кто называет вас необыкновенно умным человеком, правы. Вам не нужен никакой совет, судья. И уж тем более от меня.
— Нужен, хотя и по незначительному делу. Разве вентиляционные шахты из подвала под храмом не снабжаются всегда решетками, чтобы туда не проникли крысы, не говоря уж о кроликах?
Глава нищих сидел совершенно неподвижно. Его широченные плечи согнулись еще больше.
Глядя на судью из-под длинных и лохматых седых бровей, он пробормотал:
— Значит, вы знаете. Да, вы умны, судья. Я уже говорил это и говорю вновь!
— Вы забыли о решетках, Монах, но вы сделали и более серьезную ошибку. Записка, которую вы положили в коробочку, не выглядит достоверно. Зачем бы девушке, умирающей от голода и жажды, указывать в дате год? Мне сразу стало ясно, что такое совершенно невозможно. А потом, после того как я понял, что нефритовый диск должен указать на место, где она предположительно содержалась, я убедился, что послание — подделка. Если даже допустить, что она могла найти такую шкатулку среди прочего хлама в погребе и имела при себе трут, чтобы зажечь валявшуюся там старую свечу, ни один человек в здравом уме не поверит, что отчаявшаяся девушка, чувствуя, что ее жизнь кончается, придумает такую сложную головоломку. — Указывая на крышку стола, он продолжил: — Такую головоломку скорее может изобрести изощренный ум человека, целыми днями раздумывающего над магическими рисунками.
— Но зачем мне было подделывать записку от умирающей девушки, судья?
— Чтобы шантажировать ее убийцу. Это один из ваших нищих отнес черную шкатулку Ли Ку, получив от вас задание сказать ему, что нашел ее возле кроличьей норы на склоне за храмом. Кроличья нора сразу натолкнула бы убийцу на мысль о вентиляционной шахте, и это дало бы ему понять, что тот, кто послал шкатулку, все знает, что его мерзкое деяние стало известным, потому что барышня Нефрит не погибла при падении в погреб, а в последние часы жизни написала своей кровью эту записку и выбросила ее наружу через вентиляционную шахту. Мне, Монах, это подсказало еще одну важную вещь. Отправитель шкатулки знал, что убийца, столкнув барышню Нефрит в погреб, сразу же закрыл погреб, не проверив, погибла ли она. Ответьте мне, Монах, откуда вы знали это?