Луна сегодня всходила поздно, и во дворе было темно, но зато во всех окнах горел свет. Перебивая друг друга, зеваки отпускали свадебные шутки.
— Вы видели жениха? — услышала Жужика. — Эх, да какой же он грустный!
Это обрадовало ее.
— Но зато невеста веселится за двоих. Когда поп венчал их, она повторяла все слова подряд. Поп спрашивает: «Твое имя?», а она повторяет: «Твое имя»…
Жужика вместе со всеми подошла к окну и заглянула.
Народу собралось много, ведь у хозяев была большая родня (семья Мароти принадлежала к роду Йона), и многие пришли на свадьбу Марии Мароти. Цыганский оркестр устроился на кухне; оттуда раздавалась музыка.
Жужика увидела Йошку, и сердце ее так громко забилось, что она прижала к груди руку. Потом схватила револьвер. Если бы сейчас положить револьвер на окно, отсюда можно было бы хорошо прицелиться. Но так он не узнал бы, от чьей руки ему приходится умереть.
Она чуть дрожала, словно в ознобе.
Нет, ей иначе хотелось бы: вот если бы он вышел из дому за чем-нибудь, тогда — «одна пуля тебе, другая — мне».
Вдруг Жужика вздрогнула: Йошка поднял голову и посмотрел в окно. Она быстро отстранилась, но передумала — все равно не узнать ее. Она снова прильнула к стеклу и сколько ни смотрела, жених все время не сводил глаз с окна. Казалось даже, будто у него дрожат губы и он что-то шепчет. О, девушка не слышала, что он говорил, а как было бы хорошо, если бы уши могли слышать голос сердца!
— Жужика, любимая моя! — шептал за столом жених. — Хоть бы раз услышать твой голос, твой нежный, разумный, ласковый голосочек, чтобы прожить еще несколько часов, или день, или год…
Парни оттеснили ее от окна, и Жужика отошла. Ей было холодно, но она бродила по двору и не выпускала из виду дверь, чтобы не прозевать Йошку, когда тот выйдет. Пыталась всеми правдами и неправдами заглянуть в дом, пробралась даже на кухню, среди прочих любопытных. Но когда ее стали угощать куриной ножкой, она не взяла и убежала. Ей вслед, оторопев, посмотрела кухарка, — что это, мол, за маска такая, которой не по вкусу ее жаркое.
Едва протиснувшись, она снова задержалась у окна. И Йошка опять в ту же минуту посмотрел в ее сторону и снова зашептал, — но что? что?
— Я не могу больше переносить эту тишину, Жужи, я с ума сойду, потому что там, где тебя нет, царит тишина, все мертво кругом… я сошел с ума, сгорел, превратился в пепел… Ты сказала: «Будь пеплом», — и я стал им… Видишь, как все веселятся, все вокруг веселятся, но я даже не вижу, что здесь происходит. Жужика моя, видишь ли ты, как держат меня за руки, я пойман, здесь мое место, и здесь мне придется остаться…
В его взоре было столько горечи, столько боли, — и ни малейшего намека на улыбку. Он не сводил глаз с окна. Что же это такое? Неужто он чувствует… У Жужики слезы полились из глаз, и она ответила:
— Я убью тебя, Йошка, так как нам обоим суждено умереть.
Она видела, как сидит Йошка около невесты, неподвижный, задумчивый. Он только кривил рот в улыбку, но, когда к нему обращались, даже не слышал, о чем говорили.
А невеста была горда своим счастьем и все хватала за руку парня, вешалась ему на шею, радуясь, что поймала в свои сети.
«Напрасно… — говорил про себя Йошка и снова искал взглядом окно, — только бы ты сказала словечко, не удержало бы меня здесь ничто, побежал бы за одной тобой, как собака…»
Он прищурил глаза и ласково улыбнулся: боже, о чем он думает! Если бы Жужика слышала!
«Эх, ты бы смеялась, если бы знала, о чем я думаю!.. Только бы раз услышать мне твой сладкий, звенящий смех, твой красивый, ласкающий сердце смех…»
«Хороший же у тебя вид, Йошка, с твоим конопатым лицом», — ответила мысленно Жужика.
Уже часа два длился ужин; ничего себе живут эти мещане! В задней части дома давно начались танцы. Вдруг Йошка тоже встал, решив пройти круг-другой со своей невестой. Но невеста, вернее, молодая женщина, не двинулась с места; может быть, у нее ноги болят? Жужика громко засмеялась. Остальные зеваки не поняли, что случилось смешного, и, чтобы самим увидеть, оттиснули ее от окна.
Если бы она могла войти сейчас в комнату! Йошка один стоял возле стола, можно было бы запросто пристрелить его. Жужика уже направилась было к двери, но тут же сообразила, что ее ведь поймают. Вон сколько здесь народу, сразу схватят. Даже если она выстрелит и попадет в Йошку, ее успеют схватить за руку и вырвут револьвер до того, как она покончит с собой. А этого нельзя допустить. Ей нельзя оставаться в живых! Такого стыда она не переживет!