И вдруг он усмехнулся про себя: перед ним всплыло милое смуглое личико девушки. Он снова увидел, как она произносит, скривив губки: «На такую хитрость только ты способен, гадкий мужик!»
Но тут в нем пробудилась мужская гордость; он вспыхнул, сам напомнив себе об обиде, и, уже не в силах совладать с собой, бросил хрустальный бокал и крикнул куда-то вдаль:
— Бог с тобой!
С этими словами он вскочил и повел свою невесту танцевать. Слезы мигом застлали глаза Жужике. До сих пор она не плакала, так как мечтала убить парня. Но теперь слезы навернулись на глаза при одной мысли, что Йошка так быстро утешился. Но в это время трое юношей схватили ее и оттащили от окна.
— Кто это здесь? — зашумели парни у нее за спиной. — Что это за парнишка, а?.. Слушай, да это же не парнишка! Посмотрите, какие у него красивые ножки! Надо проверить, не девушка ли это!..
Жужика в ужасе убежала, поняв, что теперь уже конец, действительно конец, теперь уже все пойдет вверх дном.
25
Но со двора она не ушла, а уселась где-то на задах на пенек и начала плакать.
Жужика уже не думала ни о револьвере, ни о ноже, ни о мести, она только плакала и хотела лишь одного — умереть.
Если бы можно было умереть, просто подумав о смерти, — и она уже тут как тут, поцелует тебя нежно в лоб, как маленького ребенка, и уложит в колыбель, в гроб…
Вот бы умереть, как умерла бедная бабушка! Та в субботу еще сказала: «Спеки, доченька, на завтрак пирожок с творогом». А в воскресенье сели обедать, съела она кусочек курочки, грудинки, пирог с творогом, яблочного пирога попробовала, а потом устроилась в кругу своих внуков и стала любоваться их игрой. Вдруг она встала.
— Что с вами, мама, — спросила невестка, — ногу отсидели?
— Да, доченька, кажется, отсидела, — и, ухватившись за яблоню, зашаталась.
— Так сильно онемела?
— Да.
В это время вышел из дома сын, подхватил старуху на руки, но та была уже мертва. Он и не знал, не понял сразу, что мать умерла.
Так умереть хорошо, так умереть — это счастье.
Если бы и ей так. Знать бы только, что ей уготовлен такой же конец, она бы не стала бояться дальнейшей жизни. Но умереть здесь, на задворках у Мароти, возле навозной кучи, когда и родители не знают, куда она убежала, где блуждает!..
Да, было отчего плакать.
До ее слуха донесся разговор:
— Месяц уже взошел, сейчас поедут на подводе.
— Куда? — испуганно спросила она у парней.
— Как куда? На хутор.
— Зачем?
— А затем… взойдет месяц, за ними приедет подвода и увезет. Не здесь же им спать, когда у них хутор есть.
У Жужики сердце так и сжалось: вот до чего она дожила!
И правда, уже взошел месяц — красная луна на ущербе, которая всходит поздно и поздно заходит.
А вот и подвода.
Гости и в самом деле начали расходиться. Оркестр вышел на середину двора и заиграл марш Ракоци.
Показался Йошка с невестой.
На нем та же серая бекеша с меховым воротником, в которой он был с нею в кино, и шляпа так же надвинута на самые глаза. Но теперь он молчит, не воркует, не шепчет на ухо, как шептал ей тогда.
Вот он проходит рядом с нею, и она тихо, словно очарованная, протягивает руку, и кажется, будто из нее вылетает мотылек! «Не выпускай!.. — слышит она голос Йошки. — Оторви ему голову… чтобы он не мог улететь… Если что-нибудь поймаешь, не выпускай из рук». И вот-вот она, эта единственная, чистая любовь, самая мучительная и безнадежная, словно тоска по улетевшему мотыльку. И Жужика протягивает руку и кладет ее на плечо парню.
Словно в каком-то кошмаре, Йошка быстро обернулся; он почувствовал ее присутствие и замер, будто громом пораженный. Но Жужика успела отнять руку, и парень, ничего не понимая, уставился в некрасивую черную маску негра. Словом, ничего не произошло, он успокоился, помог сесть в подводу своей жене, а потом и сам стал на колесо, собираясь усесться рядом.
И вот тогда Жужика протянула руку вслед улетающему мотыльку и жалобно вскрикнула, взвизгнула горестно, как отлученный от самки детеныш, как ребенок:
— Йо-о-ошка!
Парень выпрямился, кровь застыла у него в жилах.
Жужика сорвала с себя маску и простерла к нему руки.
— Стойте, вы! — крикнул жених кучеру и спрыгнул с подводы.
Всех охватило страшное волнение.