Таким образом, я доказал, что мне это по силам. Время сматываться, причем срочно. Я не слишком долго был на линии и не понял, о чем именно говорили абоненты, я даже не хочу этого знать. Если бы данный разговор был действительно секретным, то, я уверен, он шел бы по засекреченной линии, но, даже если в нем и не было ничего особенного, я сильно рисковал. Вероятность того, что меня поймают, была почти нулевой в том случае, если я войду в систему один раз и никогда больше туда не вернусь.
Правительство так и не узнало об этом проникновении. Я бы не упоминал о нем здесь, если бы давно не истек срок давности данного нарушения.
Для нас с Ленни проникновение в каждую новую систему управления коммутацией было событием: мы как будто переходили на более высокие уровни в компьютерной игре.
Это был самый серьезный хакинг в моей карьере, поскольку такие взломы позволили нам приобрести неограниченный контроль и широту возможностей в большинстве телефонных систем Соединенных Штатов. Однако мы ни разу не воспользовались этими возможностями. Нам было приятно осознавать сам факт, что у нас есть эта сила.
В конце концов Pacific Bell обнаружила следы нашего доступа. К счастью, мы избежали не только ареста, но и каких-либо обвинений. Позже я узнал: менеджеры компании опасались, что, если дать огласку тому, что я делал, другие умельцы могли попытаться повторить мои подвиги.
Сначала Ленни допросили в службе безопасности самого аэропорта Hughes, а затем его вызвали на официальный допрос в ФБР.
Тем временем проникновение Ленни в Dockmaster не осталось незамеченным. Агентство национальной безопасности проследило источник взлома и вышло на Hughes, далее – на тот самый компьютерный зал, в котором работал Ленни в ту ночь, когда я его навещал. Сначала Ленни допросили в службе безопасности самого аэропорта Hughes, а затем его вызвали на официальный допрос в ФБР. Ленни нанял судебного представителя, который сопровождал его на этот допрос.
Ленни сказал агентам, что ни он, ни я не имели никакого отношения к Dockmaster. Его несколько раз с пристрастием допрашивали менеджеры Hughes. Однако Ленни твердо стоял на своем и совершенно не хотел меня выдавать. Гораздо позже, правда, спасая свою шкуру, он заявил, что это я взломал Hughes, когда тем вечером приходил к нему на работу. Когда Ленни спросили, зачем он лгал на первом допросе и говорил, что я не имею к этому отношения, он ответил, что боялся, так как я угрожал убить его, если он меня выдаст. Разумеется, он просто отчаянно пытался оправдаться во лжи, сказанной агентам ФБР.
В журнале регистрации посетителей действительно нашлась запись о том, что Кевин Митник приходил на работу к Ленни. Неудивительно, что Ленни без церемоний выгнали из Hughes.
Через два года меня обвинили в том, что я владею секретными кодами доступа в сеть Агентства национальной безопасности, хотя на самом деле у меня был только вывод команды «whois», то есть список имен и телефонных номеров абонентов, зарегистрированных в Dockmaster. Этот список и так был выставлен на всеобщее обозрение в Arpanet.
Возвращаясь к истории о том, как я посещал компьютерную школу, следует упомянуть, что там учились не только парни, но и девушки. Среди этих мисс была одна классная миниатюрная студенточка по имени Бонни. На самом деле я не являлся самым красивым парнем, с которым она могла познакомиться. Я был обременен всем тем лишним весом, который стал накапливаться у меня в организме с тех пор, как в детстве мой компаньон по автобусным путешествиям приучил меня питаться преимущественно фастфудом. У меня было около 55 фунтов [32] лишнего веса. Сказать, что я полный, – ничего не сказать.
Все же я считаю, что эта девочка была очень классной. Когда мы вместе корпели над школьными проектами в классе информатики, я стал посылать ей сообщения через всю комнату: просил не завершать моих программ, которые работали с очень высоким приоритетом. Ее ответы обычно были довольно милыми. Как-то раз я пригласил ее пообедать. Она ответила: «Не могу, я помолвлена». Однако мой хакерский опыт научил меня не сдаваться, так как выход обычно есть. Через пару дней я пригласил ее опять и еще добавил, что мне нравится ее улыбка. И (с чего бы это?) она согласилась.
Позже Бонни рассказала мне, что ее ухажер, возможно, не договаривает ей чего-то о своих финансах. Дело касалось его машин и того, сколько он по ним задолжал. Я сказал, что, если ей угодно, могу выяснить это. Она ответила: «Да, пожалуйста».