Я кивнул. Столетия назад Внутренняя Сфера едва не сгорела в войне, угрожавшей забросить человечество обратно в транзисторный век. Высокотехнологичные производства были уничтожены или переоборудованы для производства мехов. Мощности, способные производить прыжковые корабли и, судя по всему, комплектующие гиперимпульсных генераторов, сильно снизились – и именно тогда, когда мы нуждались и в том, и в другом.
– Так если у нас будут запасные части, мы сможем заставить все заработать?
– Да, сразу после завершения отладки программного обеспечения, но запасных частей нет.
Специалисты даже не уверены, можно ли будет изготовить некоторые силовые муфты и преобразователи излучения. Теоретически мы обладаем всей необходимой для производства информацией, но предприятия, которые могут осуществлять это производство, нуждаются в масштабной модернизации.
Я поёжился.
– Мы не можем и не сможем обмениваться информацией, не считая сообщений, переносимых на борту прыгунов и ретранслируемых с кораблей. А как с передачей новостей?
Джанелла покачала головой и её улыбка угасла.
– Плохо, Мэйсон, совсем плохо. Республиканские программы поощряли сотрудничество.
Они вознаграждали его и наказывали проявления старой вражды. При отсутствии связи, принцип кнута и пряника уже не работает. Люди начинают сосредотачивать власть в своих руках.
То, что ты обнаружил на Хелен – едва ли исключение.
– Республика разваливается?
Она откровенно посмотрела на меня зелеными глазами.
– Любовничек, я не была на Терре три недели. Сейчас мы направляемся прямо туда. До момента, пока мы доберемся, мы не будем знать, существует ли ещё Республика или нет.
12
Новая аристократия правит лишь на основе силы, а старая аристократия правила на основе традиции
Борт посадочного корабля Республики «Вэлиент», прибытие
Терра
Префектура Х, Республика Сферы
8 декабря 3132 года
Немного иронично было бы считать медленным средство передвижения, способное за мгновение перебросить тебя на тридцать световых лет, но когда ты не там, где тебе хочется быть, любое промедление кажется чудовищным. Нам потребовалось три дня, чтобы добраться до надирной прыжковой точки и найти корабль. Оттуда мы прыгнули на Нортвинд и оказались достаточно везучими, чтобы сразу перебраться на прыгун, шедший на Каф. После небольшой задержки мы направились к Терре, и потратили ещё неделю, добираясь от прыжковой точки на планету.
Мы сумели с толком использовать это время и даже успели переделать немало работы. Данные с Хелен продолжали поступать до самого момента, когда мы выпрыгнули из системы.
Ловкий и Летисия избежали ареста. Последний из моих товарищей, Стив, был схвачен через два дня после того как мы отбыли, но оказался бесполезен для поимки своих сообщников. Рейс ясно дал понять, что хотя он продолжит разыскивать Ловкого, он считает его мелкой сошкой и уж точно не стоящим хлопот по его поимке. Главным был я, Рейс был в этом уверен, и он был счастлив от меня избавиться.
Этому были две причины. Первой была возможность для меня изложить на процессе свою историю и какие-нибудь журналисты могли начать её разнюхивать. Я был уверен в наличии информации, которую люди Рейса предпочли бы не придавать огласке, поскольку она могла его скомпрометировать, а меня, возможно, оправдать. Это могло стать для него серьезной проблемой, так что избавиться от меня – сделав виновным в глазах общественности – было прекрасным решением.
Вторая, и более важная причина, состояла в значительном расширении полномочий Рейса.
Южная часть материка Яфа еще не была на военном положении, но все сводки свидетельствовали о введении положения «чрезвычайного». Большинство гражданских прав было возвращено гражданам и, что неудивительно, общественное мнение было согласно поступиться некоторой их частью, дабы чувствовать себя в безопасности. Был отменен ряд мероприятий, которые казались мне позитивными. Это меня беспокоило, потому что Рейс был из породы людей, которые хватают столько власти, сколько могут, а возвращают её очень медленно.
Единственными ободряющими новостями с Хелен было то, что нападения больше не повторялись. Это было уже кое-что. В то время, как Республика медленно трещала по швам, нельзя было недооценивать пользу мира, но неразрешенность ситуации оставила во мне тяжелое чувство.
Проблему с охраной мы решили, сообщив им, что я – некто Мэйсон Данн, работающий на республиканское правительство, и леди Лейквуд знает меня лично. Когда меня впервые привезли в Овертон, она меня узнала и быстро перевербовала в целях проведения расследования по делу о ПЭФ. Поскольку, как гласила наша легенда, в то время я уже проводил расследование в лесозаготовительной промышленности и, следовательно, был подготовленным следователем, такое перенацеливание не было совершенно невозможным. Они приняли легенду, хотя, впрочем, это не значило, что они в неё поверили, но задавать вопросы не стали, так что белые нитки остались не очень заметными.
К тому времени, как мы прибыли на Терру, наши отчеты уже были готовы и мы отослали их перед нашим прибытием. Джанелла с нетерпением ждала новой информации по следующему заданию, но мы ничего не получили, кроме благодарностей и заверений в том, что как только мы приземлимся, работы будет полно. Мы были вынуждены расслабиться, хотя это непросто сделать на крошечном посадочном корабле, на котором нет ничего, кроме неприкосновенных запасов из аварийных пайков, повторно используемой воды и коек, по сравнению с которыми бетонные бордюры кажутся мягкими и широкими.
Кроме того, тяжело расслабляться возвращаясь на Терру. Это странно, потому что я родился на другой планете и впервые попал сюда уже будучи практически взрослым. Терра – колыбель человечества, все это знают, вне зависимости от того, насколько далек их собственный мир.
Люди жили, преуспевали и процветали на невероятно различных планетах, но предназначены мы были для жизни только на одной: Терре. Пока не окажешься здесь, не понимаешь, насколько этот мир особенный.
Я наблюдал, как испещренный белыми полосами голубой шар рос в иллюминаторах и не мог сдержать улыбку, когда мы вышли на траекторию торможения, а затем начали наш спуск.
У меня было чувство, будто я возвращаюсь домой – что соответствовало действительности, ибо эта планета была для меня большим, чем просто постоянное место жительства. Воздух здесь был приятней, деревья казались глазу естественней, вода была вкуснее, а животные сохраняли неуловимые черты нашей совместной эволюции, делавшие их менее чуждыми, хотя раньше я их не видел.
Пилот снизил «Вэлиент» с мягкостью щёчки Джанеллы и приземлился на основной посадочной площадке республиканского космопорта в Альбукерке. К тому времени, как он открыл люки и выпустил аппарели, прибыла машина, забрала нас всех четверых и отвезла через по-садочную площадку к поезду на магнитной подвеске. Джанелла и я заняли заднее купе вагона, а Джек и Джилл прошли в переднее и пристегнулись. Поезд направился на север и через пятнадцать минут мы были в Санта-Фе, в Рыцарском Зале.
Тот факт, что мы сели в Альбукерке меня не удивил, но ещё раз подтвердил, что ситуация хуже, чем я позволял себе думать. У правительства Республики имеются различные объекты по всей планете, и, чаще всего, в качестве моей базы служил Рыцарский Зал в Цюрихе. В СантаФе было всё необходимое для удовлетворения рыцарственных запросов, но перемещение во-енного крыла рыцарей из Цюриха говорило о проведении мероприятий по децентрализации и предполагало попытку Республики снизить уязвимость своего ключевого персонала.