Агент ФБР кивнул:
— Мы перешлем ваши деньги по почте.
Сэм уставился на него:
— По почте… — Он сдержал гнев. — Вы обещали мне оплату консультанта после доставки.
Агент ФБР сглотнул:
— Вы пока еще не консультант. Вы не подписывали официально… Мы не можем…
— Не можете что? Что вы хотите, чтобы я подписал? Эту дурацкую клятву лояльности?
— Закон предписывает…
— Мне наплевать, что предписывает закон!
— В этом проблема, — негромко сказал агент.
— Я имею опыт работы с вами. Вы сдерживаетесь, поскольку я хороший специалист по бомбам.
Агент ФБР ничего не сказал.
— Это хороший материал, черт возьми! Он проходит через ваши рентгеновские аппараты. А пистолет… Потребовалась чертова уйма времени для решения этой задачи. Не моя вина в том, что ваши системы обнаружения не столь хороши, как того требуется. Я просто пытаюсь помочь вам сделать Америку более надежной.
Агент ФБР резко поднял голову, затем расслабленно улыбнулся:
— Конечно, молодой человек, но, видите ли…
— Знаете, — продолжал Сэм с разгоряченным лицом, — я уверен, что найдутся люди, которые хорошо заплатят за это. Вы хотите, чтобы я обратился к арабам?
Агент ФБР глубоко вздохнул:
— Я предпочел бы, чтобы вы не делали этого.
Он с трудом сдерживал себя. Сэм, видя огромные усилия, которые предпринимает этот человек, понял, что у него нет желания портить с ним отношения. Настроение агента ФБР переменилось, и он обратился к Сэму с добродушной усмешкой:
— Молодой человек, вы старательны и порядочны, но пикантность состоит в том, что для найма вас консультантом вы должны получить наши полномочия. Мы должны будем удостовериться, что вы не пойдете к арабам. Или к кому-нибудь другому. Послушайте, мы многое узнали от вас, и мы хотели бы продолжить сотрудничество. Мы можем предоставить вам лабораторное оборудование и, если будут результаты, сделать вас настоящим консультантом.
— Взять на содержание с десяти до четырех, — голос Сэма прозвучал довольно громко.
Шеф службы безопасности аэропорта и администратор выглядели озабоченными. Агент ФБР пытался улыбнуться, однако его усилий хватило лишь на холодную ярость:
— Послушайте, молодой человек, я говорю серьезно. Вы наделены разумом. Я рад, что у вас хватило рассудка со своим изобретением обратиться к нам. Другой попытался бы заняться шантажом, угрожая взрывом бомбы. Вы не из тех. Я хотел бы помочь вам. Я за то, чтобы нанять вас. Но вы должны будете сообщить нам необходимое.
— Что именно?
— Ваше полное имя.
— Оно вам уже известно, — рассмеялся Сэм. — Вы навели тысячу справок обо мне.
— Я хочу услышать ваше имя из ваших уст. Вы играли с нами в секретного агента. Вы позвонили нам и предложили встретиться в аэропорту. Когда вы позвонили впервые, мы решали вопрос, следует ли закрыть аэропорт.
— Я же объяснил все! — запротестовал Сэм. — Это проба, демонстрация! Я представился и не говорил двусмысленностей.
Агент ФБР помедлил:
— Мы спросили ваше имя. Вы ответили: «Я — Охотник».
— Помню. И вы выставили снайперов, ожидающих меня.
Улыбка агента слегка померкла:
— Этого я вам не говорил.
— Я сам увидел их.
— Вы молодец. Что вам еще сказать?
— Я не подпишу никакого документа по безопасности!
Начальник службы безопасности аэропорта наклонился к Сэму:
— А тебя и не просят, чучело.
— Прекратите! Оставьте его в покое. — Агент ФБР вздохнул: — Вы сталкиваете людей, Охотник.
— А вы знаете, что вы по-настоящему низкий человек?
Агент покачал головой:
— Деньги в пути. Подумайте над тем, что я сказал. Мы хотели бы заполучить вас, так что подумайте хладнокровно.
— Ладно. — Сэм с этими словами вышел из кабинета и стал пробираться к стоянке автомашин.
Солнце в Сан-Антонио для середины декабря палило нещадно. Даже сквозь толстый слой высоких облаков.
«Деньги в пути». Великолепно! Они обещали ему тысячу долларов. Он задумался над тем, когда они придут на абонементный ящик, которым он пользовался под чужой фамилией. Он подумал также о том, не будет ли это контролироваться агентурой.
«Это же просто великолепно! Шестьдесят процентов всего, что я получу, пойдет прямо на сборный счет господина Кука, а мне придется попытаться прожить на оставшиеся две пятых следующий месяц. — Он сделал глубокий грустный вздох. Сухой воздух обжег гортань. — И я еще должен вносить процентный взнос».