Она встала и подошла, чтобы помочь Мадлен. Ей казалось странным, что все разговаривали одновременно, не слушая друг друга.
Шок достиг и других ушей. Данкен Кантрел стоял в каверне над убитыми солдатами глубоко потрясенный. Шериф де Сото направился вперед, как будто он был больше других заинтересован в поимке серебристого робота, учинившего разгром на земле. Ханк Кантрел отвернулся на стены, пытаясь сохранить в себе здравый смысл. Энди Уэлти, как это было с ним частенько, говорил бессвязно о чем-то не важном.
Тут они услышали грохот выстрела. Все они подскочили.
Звуковая волна достигла пика и пропала. Эхо мешало определить происхождение звука: был ли это один выстрел, два или дюжина.
— Черт побери, — наконец сказал Энди, когда звук и его отголоски замерли.
— Динамит? — спросил Ханк.
— Не думаю, — сказал Данкен, приподняв и опустив свое ружье.
Де Сото не сказал ничего. Он стоял у входа в туннель.
— Ну, ладно, давайте… — он ухмыльнулся и замолчал, скомкав конец фразы, — давайте пойдем до самого дна.
Потому что понял, что катакомбы могут быть бесконечны. Он подумал об обстановке, и ему стало смешно. Будучи шерифом, он нарушил больше законов, чем большинство мелких преступников, с которыми ему приходилось иметь дело. Будучи законником, он обходил закон в пользу независимого исполнения. Но больше всего его забавляло то, что он, во всем прочем здравомыслящий человек, ныне стоял у огнедышащей ямы, преследуя серебристого робота из соображений реванша.
— Ну, — сказал он через плечо, — вы идете или нет?
Его спутники неохотно последовали за ним.
Глубоко внизу, в каверне, как и другие освещенной нефтью, в состоянии ожидания находился рядовой Баск. Он был в полудреме. Звук выстрела привел его в состояние бодрствования. Он встал, не зная, чего ему ожидать от Омикрона.
По-видимому, на Омикрона напали, и он отбил атаку. Баск смотрел на приближающегося своего похитителя и думал, сколько солдат тот погубил на этот раз. В начале Баск не заметил никаких перемен, но потом увидел, что тот объят страхом. Его лицо, как всегда, ничего не выражало, но испуг сковывал его и без того неуклюжие позы и движения.
— Она идет, — сказал Омикрон.
— Кто? — спокойно спросил Баск.
— Мой враг.
«Твой враг? Значит, настало время предать тебя». Странно, но к ненависти Баска примешивались другие чувства. Возможно, это была жалость, переплетенная с ироническим почитанием его силы и целенаправленности. «Приди он мирно, человечество оценило бы его по достоинству, пусть не без подозрения, — думал Баск. — А если бы Омикрон пришел, открыто объявив себя врагом, а не крался бы задворками, он добился бы большего».
Он еще может чего-то добиться. Баск укреплялся в своей решительности помешать этому.
— Хорошо, давай готовиться. Ты ранен?
Омикрон смотрел на него без всякого выражения. Баск прислушался к радиоприемнику: что думает Омикрон?
«Баск говорит о моих ранах. Я мог бы показать ему, что значит болит».
Баск посмотрел на согнутую фигуру Омикрона и поежился. Однако на этот раз он был обеспокоен новым фактором. Впервые Омикрон мыслил гипотетически. Чудовище научилось секрету обдумывания действия до его свершения. Он думал также о наказании служившего ему человека.
Баск, скрывая свое беспокойство, произнес:
— Ну, ладно. Мы будем…
Омикрон шагнул вперед:
— Я побью моего врага Дельту.
— Кто такая Дельта?
Не отвечая, Омикрон пошел вниз по туннелю. Баск втайне обрадовался. Омикрон пошел в тупиковый туннель, где он раньше собирался с силами. Он подозрительно относился к Баску, но все еще слушался его…
Когда все улеглось, Сэм занялся электронным оборудованием. Он пытался разобраться с тем, что записали его аппараты. Он был доволен тем, что взял с собой карманный осциллограф с памятью, и тем, что уже знал, что Омикрон излучает странные регулярные сигналы на известном ему диапазоне радиочастот.
Кое-чему он научился. Зубцы записанного сигнала имели неожиданные пики. Два из них были острыми и крутыми, остальные — длительные.
Это имело отношение к защитной системе обороны Омикрона. Это Сэм знал. Два острых пика совпадали с моментами попадания пуль Гранта в чудовище. Похоже, они были связаны с ужесточением кожи Омикрона. В последние дни он заметил, что Дельта ужесточала свою поверхность, лишала ее трения. Омикрон, вероятно, мог поступать так же. Когда он делал это, это сопровождалось эмиссией специфического радиосигнала.