— Верю, — кивнула принцесса, решив не донимать его расспросами. По крайней мере, сейчас.
— Ты пришла слишком поздно, поэтому у нас совсем не осталось времени. До рассвета осталось двадцать минут, и ты должна успеть за это время вернуться в свою постель, иначе слуги начнут тебя искать, — Тоффи только сейчас выпустил девушку из объятий и, взяв за руку, повёл за собой всё тем же ходом, предварительно вручив ей фонарь.
Они вошли в тот самый коридор, но фонарь Мун не понадобился: настенные канделябры, оказывается, висевшие на стенах, зажглись сами, осветив им путь. Мун шла за Тоффи и думала, думала о том, как теперь станет легче жить, когда её любимый Призрак вновь вернулся в её жизнь. Огромный камень упал с её души, и принцесса перестала верить в проклятие, которое даже если и было, то разрушилось при появлении Тоффи. А это значит, что и Риверу ничего не грозит. Мун, впервые за это время, вдохнула полной грудью.
Когда они дошли до конца коридора, шкафы уже были раздвинуты, и Тоффи пропустил Мун вперёд, в библиотеку, на прощание запечатлев на тыльной стороне её ладони поцелуй.
— Я приду вечером, — улыбнулась Мун, обернувшись к нему.
— Я буду ждать, — полушёпотом ответил Призрак, скрываясь за медленно сдвигающимися шкафами.
Мун ушла в свою комнату и так и не легла спать. Она была просто не в состоянии даже просто сомкнуть глаза. Девушка села на постель и поглаживала руку, на которой ещё горел след от губ. Его губ.
========== Глава 3. Тоффи ==========
Тоффи не помнил, когда полюбил Мун. Может, в тот момент, когда он заметил, как из простой наивной девочки она постепенно превращается в красивую, изящную девушку? Или когда понял, что скучает по ней каждый раз, когда она покидает стены библиотеки и обещает непременно вернуться?
Когда осознал, что она — смысл его жизни.
Тоффи и дня не мог представить себе без мыслей о ней, о девушке, девочке, что когда-то переступила порог его обители и нашла его среди стеллажей и ночной тьмы. Конечно, чувства пришли к нему не сразу, изначально он ощущал себя лишь её наставником, названным отцом, тем, кто помогал ей взрослеть и набираться опыта, но затем что-то щёлкнуло в груди, и звук её певучего, нежного голоса стал пробуждать в его крови незнакомое волнение, которое он прежде никогда не ощущал.
Одиночество было спутником его жизни на протяжении долгих лет, и Тоффи даже не подозревал, что однажды лунной ночью он найдёт родственную душу, обретёт настоящее счастье, которого был лишён сызмальства. Тоска по другу, общению с людьми, испарилась так же скоро, как он стал рассказывать маленькой Мун истории и брал он их, преимущественно, из книг, до которых Мун, в силу своего роста, просто не смогла бы дотянуться а, следовательно, и прочитать (да и сейчас не сумела бы, что уж говорить). И наивная девочка безропотно верила, что её дорогой Призрак сам был участником описываемых им с такой достоверностью событий. Но Тоффи часто любил и самостоятельно придумывать истории, более того, он открыл в себе дар писателя и рассказчика именно благодаря этому любознательному существу, поглощающему новую информацию, словно губка воду.
Тоффи писал музыкальные произведения, стихи и картины, посвящая многие из них своей подруге, и сам не заметил, как проникся нежным чувством к ней. Чувством незнакомым, неизведанным и даже немного пугающим неопытную душу. Решив, что всё пройдёт само собой, Тоффи захотел на некоторое время просто оставить Мун, чтобы не калечить их отношения своей любовью, которую он тогда считал обыкновенным обманчивым влечением.
И он ушёл. Затерялся в глуби своего обиталища и перестал выходить к Мун, обрывая с ней все связи. Тоффи надеялся избавиться от неугомонной страсти, но та не покинула его мечущуюся душу, закрепившись в ней и лишь разрастаясь с каждым днём.
Тоффи терпеть не мог пресловутых поклонников принцессы. Призрак искренно желал ей счастья, но только не с подобными кандидатами, какие посещали её. Жалкие юнцы, не достойные её внимания. Тоффи всеми способами избавлялся от нежелательных женихов.
Тоффи не помнил, когда эти самые женихи превратились в его соперников. Наверно, в тот самый миг, когда, видя Мун в объятиях другого, Тоффи ощутил, что его сердце бьётся о рёбра в бешеном ритме, кровь вскипает, а сознание словно уходит на второй план, уступая место… ревности? Но Тоффи ошибался. Он и раньше не мог выносить вида припавших чужих губ к руке Мун. Его Мун! И чашу терпения переполнил наглый Ксенон, который своими ухаживаниями вскружил голову наивной и неопытной принцессе, даже не скрывая, что соблазняет её. Впрочем, Мун и не замечала, что её юный кавалер порой переходит грань, опуская руку слишком низко или, наоборот, норовя поцеловать не руку, а губы девушки. Тоффи просто не мог наблюдать за этим и решил избавиться от нахала, дабы уберечь Мун от бедовых последствий. Как оказалось, он немного переборщил.
Тоффи и сам не понял, когда руки его, сомкнутые вокруг шеи принца, сжались слишком сильно (да и вообще, как они на ней оказались, как он сам оказался в покоях юноши), но, когда пришёл в себя и осознал, что сотворил, было уже поздно. Принц, не сумев воспротивиться силе, во много превосходящей его собственную, погиб от рук слишком ревнивого Духа (мог ли он теперь зваться так?).
Чувствовал ли Тоффи раскаяние? Возможно. Но только совсем недолго, потому как сумел уверить себя, что поступил правильно, хоть и перешёл грань. Он всего лишь оберегал Мун, ведь он — Призрак замка Баттерфляй, он обязан защищать принцессу. Тоффи хотел вернуться через три месяца, а возвратился лишь спустя год, полностью уверенный, что Мун послана ему судьбой, словно ангел с небес. Ведь она одна могла развеять его одиночество, его страхи, смахнуть слёзы с его глаз и заставить забыть обо всём, что причиняло ему острую боль, кромсая сердце и душу.
Вернувшись после прощания с Мун, Тоффи сел за орган и взволнованно забил пальцами по клавишам, стараясь справиться с накатившими эмоциями и чувствами.
Её руки такие нежные.
Стоило хотя бы на секунду прикрыть глаза, и Тоффи вновь видел перед собой её бледное лицо с тонкими живописными чертами, улыбку, достойную вечно красоваться на портрете лучшего из художников, и руки, эти ласковые руки, одно лишь прикосновение которых заставляло Призрака замирать, окрыляло самые смелые его мечты.
Её глаза цвета неба манят и затягивают в свой омут.
Мелодия плавным потоком разливалась по пещере, наполняла её собой и забиралась под округлые своды, растекаясь по камню и тут же отдаваясь от него гулким эхом. Тонкие пальцы легко скользили по мануалам*, ловко извлекая стройные и ладные звуки из инструмента. Местами надрываясь и замолкая, она вновь и вновь продолжала звучать по мере того, как Тоффи нажимал на клавиши. И чем чаще он вспоминал тёплые объятия девушки, мягкость и такую желанную осязаемость её тела, тем больше мелодия становилась отрывистой и энергичной.
Но внезапно мотив стал более тяжёлым и нагнетающим, мрачные нотки всё чаще прерывали ровное течение ноктюрна**.
Ривер Йохансен.
Ожидание так томительно. Представляя их с Мун встречу, Тоффи продумывал в голове бесчисленные способы предстать перед принцессой, явить себя и положить конец своим скитаниям в бесконечной тьме. Находясь в нескольких шагах от её комнаты, с замиранием сердца прокручивая в мыслях свои слова, Тоффи буквально сходил с ума от желания поскорее увидеть её. Но, когда Мун, буквально вылетев из своей комнаты, сломя голову кинулась вниз, Призрак, захваченный таким близким её видом, не успел собраться и окликнуть девушку, пока та бежала по коридору. Обескураженный, только через несколько мгновений он понял, в чём дело. Незаметной тенью спустившись вслед за принцессой, Тоффи с удивлением обнаружил её в объятиях белобрысого мальчишки.