Когда тарелки были тщательно вычищены, а косточки скудной горсткой убраны со стола, я принесла большие чашки травяного настоя. Травы я собирала в лесу за Глушью, там же, бывало, находила ягоды. Получалось полезно и вкусно. Горячий ароматный напиток придавал больше бодрости, чем обычный чай, к тому же последний по вкусу всё чаще напоминал сено.
Кроме настоя с мятой и ягодами, на столе лежало три кусочка сахара — дневная норма, которую мы приберегали к вечеру. Сладкое в Глуши было роскошью, и торопливо съедать его вместе с обедом не хотелось. А вот не спеша откусывать по крохотному кусочку, смакуя сладость на языке — ни с чем не сравнимое удовольствие! Такие моменты стоили того, чтобы оставить сахар на вечер.
Кружка приятно грела руки, запах трав успокаивал. Мы трепались о рыбалке, погоде, работе; мечтали о лете и старательно обходили тему охоты стороной. Но совсем промолчать о ней оказалось невозможно. Я не боялась встречи с банши: в конце концов, охота стала привычной частью моей жизни. Но этот дурацкий плач!.. Он продолжал звучать в ушах, и избавиться от него никак не получалось.
— Как думаете, это Прорыв? — не выдержала я. Глушь приучала ожидать худшего.
Дин отхлебнул из своей кружки.
— Вряд ли. Ловцов не видно. А они сразу появляются, если Прорывы в городе.
Прорывы, через которые духи и химеры попадали в наш мир, чаще всего возникали в местах массовых казней, убийств или несчастных случаев с большим количеством жертв. Привлечь потусторонние силы могли и обычные пентаграммы, когда очередной идиот неправильно проводил ритуал, надеясь заключить контракт. Однажды нам довелось нарваться на свежий Прорыв: знакомый мальчишка решил отомстить обидчикам. Прорыв мы запечатали, но к тому моменту, как подоспели, призрачные твари отгрызли парню ногу. Повезло, что вообще остался жив. Хотя без ноги в Глуши — какая это жизнь?
Рой заметил, что я грущу, привычно встрепал мои волосы и протянул свой кусочек сахара.
— Хватит об этом думать. Съешь и иди спать.
Я приняла сладкое без спора. Раньше пыталась, но Рой быстро объяснил, что его решения не оспариваются. После смерти родителей ему рано пришлось повзрослеть. Больше никто не принимал его за подростка: он был сильнее и ловчее большинства своих сверстников, работал по две смены, чтобы мы не загнулись от голода, и до хрипоты спорил с приютом, желающим отнять меня и Дина. Иногда он уходил на охоту один и возвращался весь в крови — своей или химер. Соседи старательно делали вид, будто не замечают этого. Роя в Глуши уважали, а мы помогали ему изо всех сил.
Посуду убрали быстро и молча. Когда последняя чашка заняла место на полке, я позволила себе потянуться, отчаянно зевая.
— Спокойной ночи, — я первой ушла в спальню.
Здесь с трудом вмещались кровать и диван. Пока братья жили одни, диван стоял собранный в углу, и места было чуточку больше. И к старому шкафу, где хранилась одежда, можно было спокойно подойти, а не протискиваться боком. Но сейчас кровать Роя отдали мне, а братья теснились вдвоем у противоположной стены.
Я успела пригреться под одеялом, когда скрипнул старый матрас, и Грейсы завозились в своем углу, устраиваясь на разложенном диване. С недавних пор Рой не разрешал мне спать рядом с ними. «Ты взрослая. Не так поймут!». Ха! Как по мне, лишние хлопоты. Пусть по возрасту мы были почти погодками, я совсем не росла, оставалась такой же, какой встретилась с ними. Нескладный большеротый ребёнок с бледными веснушками на носу, к тому же плоская, как доска. Больше мальчишка, чем девчонка.
И честно скажу, то, что я не росла, волновало куда сильнее всяких этических норм. Рой пытался успокоить, списывал отсутствие роста на потрясение и плохое питание, но сам переживал не меньше. Я же утешала себя тем, что время вырасти у меня есть. Не побьют ведь меня местные жители только за то, что я выгляжу моложе своих лет? По крайней мере, пока.
— Хороших снов, — сонно пробормотал Дин, и Рой выключил свет.
Утро началось с мурлыканья под ухом и холодка на шее. Я попыталась согнать Арчи с кровати, но довольный игрой котёнок спрыгнул с подушки и отправился будить братьев.
Я перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку, воруя у сна последние секунды. Обычно день был расписан по минутам. Едва занималась заря, мы выходили на работу — что поделать, Глушь не то место, где дети могут свободно гулять и играть. Работа попадалась разная: иногда мы целое утро выгребали мусор или помогали на стройке, в другой раз безвылазно сидели над чисткой овощей или рыбы. Девушек постарше могли отправить в центральный район Абендона, стирать и прибираться в домах, но детей туда не звали. Поговаривали, что там оказывают услуги иного толка.