— Вы мне так и не ответили — согласны или нет?
Кажется, Кэйтрин хотела плюнуть мне в лицо. Но удержалась. Спросила сквозь зубы:
— Разве можно выйти замуж за подлеца?
— Конечно можно, — ответил я, пожимая плечами. — Сколько женщин выходят замуж за подлецов, но узнают об этом слишком поздно? У вас, фрейлейн, очень выигрышная ситуация — еще до свадьбы будете знать, кем является ваш будущий муж. Но могу вам сказать, что в большинстве своем все мужчины подлецы и сволочи.
— Мой отец не был подлецом! И мой брат не был! — вскинулась девушка.
— Значит, бывают и исключения, — не стал я спорить. — Так все же, фрейлейн Кэйтрин, вы примете решение сразу или дать вам время?
— А если я скажу — нет, что тогда?
— Ничего, — пожал я плечами. — Если вы скажете нет, значит, вы скажете нет. Я немного поплачу, но ваш отказ как-нибудь переживу.
— Нет, господин Артаке, вы определенно не в своем уме, — покачала головой девушка.
— Все может быть, — согласился я. — Пока служил, меня столько раз били по голове, что немудрено было ее и повредить. Ну, а если серьезно, то отказать — ваше право. Разумеется, никто не будет вас выгонять. Живите. Но, боюсь, вам будет очень неуютно рядом с новым хозяином. Впрочем, если захотите уйти — тоже ваше право. Я даже готов дать вам денег на первое время.
— Господин Артаке, мне надо подумать, — начала фрейлейн, — я не могу сказать… Ой!
Перед нами появился седой старичок, одетый в короткие кожаные штаны, белую рубаху и замшевый жилет. Обычный старичок, не считая того, что роста в нем было не более четырех футов, а сивая борода почти касалась земли. В руке старикашка держал увесистую палку.
Справившись с первым испугом, я дружелюбно спросил:
— А ты что за чудо такое? Неужели тоже решил на ремонте подзаработать? Дедушка, давай я тебе денег просто так дам. Чего тебе на старости лет убиваться?
— Я вот тебе сейчас по лбу-то как засвечу, чтобы глупости не говорил! — замахнулся дед на меня. — Я на этом доме двести лет убиваюсь, а конца-края не видно.
— Ты, дедушка, лучше бы палками не махал, — начал я злиться. — А не то…
И тут я получил чувствительный тычок в бок от потенциальной невесты. Опешив от неожиданности, настороженно спросил:
— Фрейлейн Кэйтрин, что это значит?
— Господин Артаке, помолчите, — огрызнулась девица.
Я послушно притих, изумленно хлопая глазами, а старичок дробно расхохотался. Отсмеявшись, сказал:
— Вот так-то лучше. Я ведь чего пришел-то? Пришел сказать, чтобы ты, девка, замуж за этого человека шла.
— А… — пискнула что-то Кэйтрин, и старичок немного рассерчал:
— Я тебе, дура дурацкая, хоть раз худые советы давал? Я пять лет в пустом доме живу, стерегу. Наконец-то хозяина дождался! А надобно, чтобы и хозяйка была. Иди за него замуж, не кочевряжься. Не выйдешь — точно уйду. В городах дикие дома строят, нам везде рады.
Погрозив на прощание палкой, старик пропал. Не ушел, не убежал, а просто исчез. Не то растворился в воздухе, не то провалился сквозь землю. Не поленившись, я встал, посмотрел, присел на корточки и пощупал землю. Никакой дыры или ямы, сплошная земля, поросшая лютиком с одуванчиками. Есть еще кротовья нора, но старик в нее бы не пролез.
— Хм… И куда старикашка подевался? — буркнул я. — Двести лет он тут убивается! Все кругом с ума посходили…
— Господин Артаке, — осторожно поинтересовалась девушка, — а вы что, никогда брауни не видели?
Я не сразу и понял — о чем это она говорит.
— Брауни? Это домового, что ли?
— Можно и так сказать. Говорят, раньше у них были коричневые волосы, из-за того и прозвали так — брауни. Но потом они поседели, а прозвище осталось. Нашего брауни только седым помнят.
— Думайте, фрейлейн Кэйтрин, не спешите с ответом, — заторопился я. — С Томасом и Курдулой посоветуйтесь.
Если бы я не видел старикашку своими глазами, не поверил бы… но, с другой стороны, день сегодня солнечный. Голову напекло, примерещилось. Нет уж, поеду-ка я лучше в город. Наверное, стоит отвлечься — побродить по лавкам, побывать у оружейника. Где там мой Гневко? И еще бы распорядиться, чтобы покойников закопали.
Глава 3
Невеста с претензиями
Я рассматривал часы, расставленные в передней комнате, а сзади, за открытыми дверями, трудились часовщики. Судя по топоту детских ножек, доносящихся сверху, второй этаж был жилым. Шуршание напильников, лязг кусачек и ядовитые испарения кислоты мешали выбирать товары, но что делать — в этом городе лавки размещались прямо в мастерских.