Придя в себя после внезапного шока от русской наглости, немцы, наконец, задвигали башнями, нацеливая орудия в едином направлении. Сейчас как шмальнут залпом!
– Сворачивай вправо, за холм! Там укроемся!
– Ну, товарищи сапёры, теперь ваш выход, – пошутил Пал Данилыч. – Вовремя!
Тут воздух сотрясло так, будто небо раскололось надвое. Мост вместе с подбитыми танками взлетел на воздух.
Нутром чуя, что немцам сейчас не до них, Дроздов скомандовал:
– Моцарт, заводи. Давай выходи из-за холма и пальнём по ним ещё пару раз с другой стороны. Потом уйдём обратно в лес. Вперёд!
КВ, снова неожиданно для немцев, выскочил теперь с другой стороны холма.
– Огонь!
Ещё четыре выстрела… и ещё три танка запылали!
– Ладно, раз промазали, твою мать! Всё, ребята, уходим. На сегодня хватит! – скомандовал Пал Данилыч.
Выезжая из-за укрытия, Дроздов увидел выползающую сквозь дым «очнувшуюся» немецкую машину. Это был танк генерал-майора Карла фон Вебера, командира 17-й танковой дивизии, который, словно рассвирепевшая змея с высунутым языком, набирал скорость и был готов в любой момент выстрелить. На принятие решения были секунды.
– Давайте его поджарим! Заряжай! Огонь!
И запылал как свеча десятый на сегодня немецкий танк, да ещё генеральский.
– А теперь в лес, в лес!!! – крикнул Яше командир.
Крик его прервал сильный удар, грохот, скрежет металла, дым… Похоже, теперь и в них неплохо попали!
Очнувшись, Дроздов хотел поправить шлем, но левая рука не шевелилась, она была намертво зажата на полозках искорёженными затвором лотка и другими металлическими деталями откатного механизма ствола орудия. Из-под рваной мышцы белела раздробленная кость и струйкой текла кровь.
– Есть кто живой? Ребята!
– Батя… Похоже, только мы живые, – отозвался Яша.
– Ты как?
– Оглушило. Сейчас пройдёт… А вы?
– Рука, – прохрипел Пал Данилыч и, пытаясь пошевелить плечом, застонал от боли.
В кабине так яростно воняло порохом и дымом, что было ясно – сейчас рванёт!
– Батя, я пытаюсь завести машину, но она не хочет! Видать, двигатель разворотило.
– Уходи, сынок. Сейчас рванёт, – повторил он уже громко, а не про себя.
«Надо спасать пацана. Молодой ведь совсем», – мгновенно мелькнуло в голове.
– Командир, я не оставлю вас!
– Времени мало. – Дроздов понял, что просто так боец не уйдёт. – Возьми мой планшет и передай его в штаб. В нём важные документы…
– Какие документы, командир? Не держите меня за идиота!
– Боец Шварц! Отставить разговоры! Это приказ!
– Батя, но мы вместе…
– Ты иди, я за тобой. Обещаю…
Яша перекинул планшет через плечо.
Совсем близко слышались звуки моторов и крики немцев.
Глава 6
А за несколько минут до того, как танк Дроздова был подбит, Айдер и Рустам, после оглушившего их взрыва, скатились в ближайшую воронку. И вовремя, потому как едва не попали под гусеницы своего же танка, промчавшегося буквально в нескольких метрах от них. Он двигался в сторону наших позиций, но в какой-то момент остановился и резко развернулся.
– Вон там немец от перелеска ползёт, – крикнул Рустам.
Айдер тоже увидел немецкий танк, выезжающий на позицию прямой наводки. Но наш танк немецкий опередил. И вот уже немецкий полыхал, а из башни его выскочили немцы – сначала один, потом второй.
И в этот же момент второй немецкий танк выкатился на простор поля и дважды подряд выстрелил по нашему КВ. Первый снаряд взорвался у танка на пути, с корнем вырвав из земли крепкую сосну. Другой же попал, видимо, в двигатель, так как наш КВ сначала остановился, а потом чёрный дым окутал его корпус и башню.
Некоторое время танк стоял молча и неподвижно. Но вот откинулась крышка люка и из башни показалась голова в шлемофоне. Танкист, пользуясь тем, что дымовая завеса пока скрывает его от немцев, быстро скатился с брони и помчался в сторону леса.
– Давай за ним! – скомандовал Айдер, и они с Рустамом перебежками последовали за уже добежавшим до опушки танкистом.
Лейтенант Дроздов был человеком с крепкими нервами. Он расстегнул рукав комбинезона и задрал его выше локтя. Предплечье в районе запястья было перебито, а кисть болталась на сухожилиях.
Дроздов попытался вытащить зажатую и сдавленную левую руку, но нестерпимая боль бросила его едва ли не в обморок. Только неимоверным усилием воли он смог сохранить сознание.
И понял, что его рука, столь верно служившая ему, теперь стала главной помехой и препятствием к спасению.
Собрав всю волю в кулак, он достал из ножен финку и, отвернувшись и дико заорав, резанул лезвием финки по сухожилиям. Перевязать культю было нечем, да и не об этом сейчас нужно было думать. А только о том, как выбраться из горящего танка.