– Ладно, вернёмся, Данилыч, к заданию! – Генерал поднял взгляд на Дроздова. – Нам удалось узнать главное, а именно, что единой карты оборонных сооружений Крыма не существует. Немцы, опасаясь, что мы будем охотиться за ней, ещё в сорок втором разделили её на четыре отдельные карты – Южную, Северную, Восточную и Западную. Каждая хранится у соответствующих руководителей военно-административных территорий.
– Товарищ генерал, надо добыть все четыре карты? – иронично поинтересовался Батя.
– Не торопись, Паша. Мы с тобой хорошо понимаем, что эта задача практически невыполнимая. Буквально несколько дней назад от нашего источника в немецком штабе мы узнали, что двадцатого декабря генерал Йенеке должен вылететь в Берлин и доложить фюреру о ситуации в Крыму.
– Понимают, что мы зажали их там «в котёл»! Помощи, наверное, едет просить!
– Именно. Фюреру, естественно, он должен показать не четыре отдельные, а одну общую карту. Опасаясь диверсий с нашей стороны, немцы буквально за несколько часов до вылета генерала Йенеке хотят успеть скопировать с четырёх карт одну общую. Вот этим моментом мы и должны воспользоваться! Таким образом, Пал Данилыч, у нас есть один день, одно место и один шанс!
Подполковник Дроздов, сидя с закрытыми глазами на заднем сиденье автомобиля, ехал на восток от Москвы, в специальный тренировочный лагерь разведчиков-диверсантов «Окраина». Уже занимался поздний и бледный ноябрьский рассвет.
В голове он ещё раз прокручивал разговор с Артёмовым по поводу предстоящей в Крыму операции «Карта», имевшей высшую степень секретности.
О её проведении было известно лишь нескольким избранным в Разведуправлении и представителю крымских партизан при Центральном штабе партизанского движения, а также подполковнику Дроздову, который сегодня проинформирует по её поводу группу «Призраки».
Кроме того, как сообщил Артёмов, в курсе предстоящей операции были советский разведчик по кличке Туз, который много лет уже как внедрён в структуры рейха, а последние два года служит в штабе семнадцатой армии генерала Йенеке, и проверенный связной из партизанского отряда «Балаклава», который и будет осуществлять непосредственные контакты с «Призраками».
Детали же операции, как они и договорились с Артёмовым, обсудят послезавтра в «Окраине», куда прибудут представители Разведуправления и крымских партизан.
Глава 27
Ноябрь – декабрь 1943 года, Крым
Подводная лодка типа «Щука», серии «Щ-208» под командованием капитан-лейтенанта Панова прибыла в заданный квадрат в 05:30. Подвсплыв на глубину пятнадцать метров, лодка заглушила двигатели. Акустик доложил, что поблизости движения вражеских надводных и подводных кораблей не прослушивается.
– Готовность носовых торпедных аппаратов номер один! – приказал капитан-лейтенант.
– Наша лодка находится восточнее входа в Балаклавскую бухту на расстоянии десяти кабельтовых от берега, – доложил Панов Бате. – Ближе подходить рискованно, у немцев тут плотная система минных и противолодочных заграждений. Курс держите строго на север, как раз и мины оставите левее, и к скалистому берегу точно выйдете.
– Спасибо, каплей, – ответил Батя. – Доберёмся.
Диверсионная группа «Призраки» в полном составе уже была облачена в водолазные костюмы. Снаряжение, оружие и боеприпасы заранее упаковали в длинные водонепроницаемые мешки. Каждый из мешков был сцеплен тонким тросом с поясом одного из бойцов.
Для скорости выхода группы решили использовать сразу оба носовых торпедных аппарата.
– Первый пошёл! Второй пошёл!
В открытые полые цилиндры торпедных аппаратов матросы помогли забраться Дельфину и Малому. Когда те проползли достаточно вглубь, вслед им запихнули и мешки со снаряжением. Задраив люки, услышали стук Малого и Дельфина, означающий готовность к выходу, после чего открыли передние крышки торпедных аппаратов. Ещё один стук сигнализировал, что всё прошло успешно.
Следующей парой покинули лодку Моцарт и Фея.
Последним, Узбеку и самому Бате, пришлось сложнее всего по причине довольно солидной комплекции – внутри торпедного аппарата не очень-то развернёшься. Но и эти проскочили.
Высадив диверсантов, «Щ-208» самым малым и тихим ходом, чтоб не привлечь лишнего внимания вражеских акустиков, двинулась прочь.
В подводной темноте единственным ориентиром служила светящаяся стрелка компаса, а освещением единственный фонарь, который рискнули зажечь. И не зря рискнули, потому как несколько раз пришлось лавировать между тросами минных заграждений. Здесь, правее Балаклавской бухты, мин было, конечно, меньше, но, по большому счёту, на всех «Призраков» и одной бы хватило.