– Ясно. Энвер, вы, пока есть время, поговорите с сыном, мы мешать не будем. – Батя жестом приказал своим бойцам оставить Энвера и Айдера наедине.
Энвер прекрасно понимал, о чём прежде всего хотелось бы узнать Айдеру:
– С Асие всё в порядке. И с сыном твоим тоже.
– Сын, – с гордостью произнёс Айдер.
– Ему уже два с половиной года. Асие назвала его Сервером, в честь отца. Ведь родители её погибли, попали под бомбёжку. Малыш твой растёт крепким и здоровым. Я научил его плавать. Живём все вместе, в нашем доме. Асие несколько часов в день работает в кассе бывшего кинотеатра «Родина». Сын всегда при ней. Она хорошая мать и честный человек. С первого дня оккупации, партизанам помогает. Соседи, правда, с нами почти не общаются, считают нас предателями, думают, что мы фашистам служим.
– Представляю, отец, как это тяжело, – с сочувствием произнёс Айдер. – Время всё расставит на свои места…
– А ещё, сынок, Асие не верит, что ты погиб. Говорит, чувствует, что жив…
– Эх! Только никак нельзя мне сейчас с ними встретиться, – с сожалением в голосе проговорил Айдер.
– Я понимаю, сынок…
– А про Николая что-нибудь слышно? – Айдер поймал себя на мысли, что с большим трудом произнёс это имя.
– Ничего с тех самых пор, как вы с ним ушли на фронт. Бабушке его мы помогали. Но она умерла в прошлом году. Наверное, от тоски и одиночества. Не пережила разлуки с любимым внуком…
– Хорошо, что она так и не узнала правду… – проговорил Айдер.
– Какую правду, сынок?
Айдер рассказал отцу и о том, как Тризуб едва не убил его в самом начале войны и перебежал к немцам, и о том, как долго сам во всё это не верил. И как потом тот появился в Витебске и вместе с немцами участвовал в расстреле наших…
– Какой же подлец оказался, – отозвался, наконец, отец. И больше не сказал про Николая ни слова.
– Отец, я вот что подумал, раз уж Батя с Феей теперь у нас фотографы, приведите к ним Асие с сыном, пусть их сфотографируют. На память. А фото вы мне при случае передадите.
– Сделаем, сын, – ответил Энвер.
Глава 30
Рано утром Батя с Феей, они же отец и дочь Бирюковы, выбрались по центральному коридору из грота. И отправились по адресу своего балаклавского местожительства и фотоателье.
Здание оказалось одноэтажным и состояло из трёх небольших, но чистых комнат и маленькой кухни. В одной комнате решено было оборудовать саму фотостудию, во второй фотолабораторию для проявки фотографий, а третья стала спальней для разведчиков.
В платяном шкафу они, как и предполагалось, обнаружили самое ценное, приготовленное для них партизанами. То самое, при помощи чего они могли теперь зарабатывать себе на жизнь в собственном фотоателье.
Это был фотоаппарат марки «Фотокор», выпущенный ещё, естественно, до войны. Он вполне годился как для съёмок на документы, так и для портретных и семейных фото. Прилагалась к нему коробка фотопластин и вся другая мелкая атрибутика, которая могла бы понадобиться для нормальной работы фотоателье.
Остальные «Призраки» остались в гроте. Они ждали Энвера, который по кяризам должен был сегодня вывести их к «рыбацкому домику» генерала Йенеке. Точнее, под «домик», откуда и предполагалось осуществить операцию по захвату фортификационной карты Крыма.
Этим же утром яхта «Гертруда» вышла из Балаклавы под охраной торпедного катера, следующего за яхтой генерала чуть правее параллельным курсом.
Для декабря море было удивительно спокойным. Волнения почти не наблюдалось, и вовсю светило солнце. Но даже по такой погоде уходить далеко не имело смысла, рыба зимой всё больше жмётся к берегам. Поэтому Энвер, выведя яхту из Балаклавской бухты, взял чуть восточнее и бросил якорь напротив крепости.
Конечно, Балаклава издавна считалась самым рыбным местом всего Крыма. И весной-летом-осенью тут изобильно ловились султанка, морская лисица, камбала и знаменитая черноморская кефаль. Сейчас же можно было рассчитывать разве что на ставриду и морского окуня. Зато уж этой рыбы должно было быть вдоволь.
Снасти для генерала Йенеке и его гостя, группенфюрера СС Людольфа фон Альвенслебена, Энвер приготовил заранее. И плетёную корзинку для улова.