========== Часть 4 ==========
Это всего лишь лёгкий поцелуй, очень нежный и целомудренный. Паника постепенно отступает, а голос разума затихает. Так было всегда. Когда он отстраняется, его глаза темнеют, а лицо становится почти суровым. Я концентрируюсь на цвете его глаз и игре золотистых, кремовых, серебряных и пепельных оттенков, мерцающих в его волосах при свете свечей. Он переключает своё внимание на мороженое и делится им со мной, но сейчас я больше сосредоточена на нём, чем на подтаявшем десерте. Ещё глоток шампанского, и я чувствую лёгкое головокружение. Когда он снова целует меня, его холодные губы имеют привкус корицы.
Он кладёт серебряную ложечку на стол.
— Потанцуй со мной.
Откуда-то, словно издалека, доносится лёгкая музыка. Я не помню, когда она начала звучать, но теперь, когда я вслушиваюсь, ноты кажутся мне смутно знакомыми, хотя я не могу вспомнить песню. Он берёт меня за руку и помогает подняться. Неведомое заклинание, удерживающее меня, легко спадает.
Он обвивает мою шею руками так, что я оказываюсь прижатой вплотную к нему. И затем проводит руками вверх и вниз, повторяя изгибы моего тела, прежде чём положить их мне на спину. Я не сопротивляюсь, отчасти ожидая, что он начнёт злорадствовать по этому поводу или ещё что-то в этом роде, но он молчит, доказывая, что с возрастом стал умнее. Мы просто как бы раскачиваемся в такт музыке, молчаливые, но не погруженные в свои мысли. Размышления сейчас опасны. Размышления — это то, что придёт позже, вместе с чувством вины, взаимными обвинениями, ненавистью и яростью. Я закрываю глаза и перестаю думать. В конце концов, моя голова оказывается у него на груди, и я утыкаюсь макушкой ему в подбородок. Он тихо напевает в такт мелодии. Я чувствую его дыхание в своих волосах.
Рядом с ним безопасно. И тихо.
Я поднимаю лицо и позволяю ему поцеловать меня, на этот раз выходит не так ласково и сладко, а скорее жёстко и голодно, просто понемногу всего, в чём мне было давно отказано. Ещё один поцелуй, чувственное прикосновение его языка к моему, и я теряю самообладание под напором воспоминаний, вкуса, запаха и прикосновений, но всё это тонет под другим поцелуем, более мягким, но более глубоком. Время, кажется, ускользает от меня, и следующее, что я помню, как я прижата к стене, а губы Драко покрывают горячими влажными поцелуями изгиб моей шеи. Голова кружится, словно в наркотическом тумане. Я не пьяна, ни капельки, но ощущения именно такие.
— Останься со мной, Гермиона, — хрипло шепчет он мне на ухо. — Пожалуйста, останься со мной сегодня вечером.
И вот так просто моя прелестная маленькая иллюзия разбивается вдребезги. Он тоже это понимает. Я чувствую, как он напрягается ещё до того, как это делаю я. В тот момент, когда слова сорвались с его губ в этой страстной мольбе, он уже понимает, что всё испортил.
Я с силой отталкиваю его, внезапно охладев, слёзы в моих глазах застывают, словно стекло, и всё, что я так глубоко похоронила в себе, теперь взрывает мой мозг. Как будто пелена спала с моих глаз, как будто в моём мозгу щёлкнул выключатель. Я внезапно начинаю очень ясно мыслить. И все мои действия за последнюю неделю предстают в новом свете. Я вижу каждую ошибку, которую совершила, каждую глупость, которую сделала.
Мне следовало бы защитить квартиру анти-аппарационным барьером. Это незаконно — ставить его в магловском жилом комплексе, но я могла бы сделать это так, чтобы никто никогда не узнал. Было слишком глупо оставлять свой дом открытым для всех желающих войти или отправить вещи. Меня очень легко мог бы подловить чиновник из Министерства, а не Драко, который воспользовался моей беспечностью.
Я должна была поставить защитный купол вокруг подарочной коробки в тот же миг, как она появилась. Я должна была вскрыть внешний слой заклинаний. Мне следовало быть стопроцентно уверенной, что коробка никоим образом не сможет коснуться Блейза, заколдовать его или причинить ему вред. Если бы она была от кого-то другого, то эта маленькая небрежность могла бы стоить нам обоим жизни. Я должна была уничтожить посылку, просто и без затей. Если бы я всерьёз захотела, то я бы справилась, несмотря на мощные защитные заклинания Драко. Для этого потребовалась бы Тёмная магия, но это в моих силах.
Хуже всего то, что мне не следовало приходить сюда вслепую. Драко наверняка владелец этого ресторана, готова спорить на что угодно. Я должна была подготовить Дина, Блейза и Лаванду и позаботиться об их защите. Мне стоило проверить все передвижения Драко за последний месяц. Я должна была выяснить, кто ещё придёт на ужин и с кем хозяин мероприятия разговаривал до него. И мне определённо следовало просканировать комнату на предмет посторонних чар, прежде чем усесться на чёртов стул.
То, что война закончилась, не означает, что я в безопасности.
— Гермиона! — голос Драко зовёт меня словно издалека. Я понимаю, что схватилась за голову.
Я слышу шелест ткани, который вторит его движениям, и инстинктивно сопротивляюсь, сильно ударяя плечом в его грудину. В следующее мгновение он оказывается на полу, а у меня в руке обе наши палочки.
— Только коснись меня ещё раз, и ты труп, — ледяным голосом, с вкрадчивыми нотками, предупреждаю я.
Он смеётся, слегка покашливая, и ухмыляется, хватаясь за грудь, чтобы глубже вдохнуть.
— А вот и моя девочка, — говорит он с удовольствием. — Я уж начал опасаться, что твоё дурацкое поведение было настоящим.
— Заткнись. Просто заткнись! Ты хорошо повеселился. А теперь скажите мне, как ты относишься к вопросу о военных преступлениях, — я должна услышать, как он это скажет, прежде чем уйду. Я должна выбить из него грёбанный ответ. Хороший солдат всегда завершает свою миссию. Миссия всегда стоит на первом месте, даже когда речь идёт о собственной жизни.
Я отступаю, когда он садится, всё ещё потирая грудь рукой.
— Нет, ещё нет. Ты не открыла свой подарок.
— Я не шучу, Малфой.
Все союзники — потенциальные враги. А с врагами разговор короткий.
Он качает головой, самоуничижительно улыбаясь.
— Теперь видно, что тебе надоело прикидываться маленькой безмозглой оппортунисткой.
— Заткнись нахуй, — и мне следовало бы остановиться на этом, но я не могу удержаться, чтобы не выпалить:
— Мне не нравится эта сторона моей личности.
Эта версия меня холодна и безжалостна, и она так страстно ненавидит, и в то же время хочет его. Он спокойно смотрит на меня.
— Я знаю, но она нравится мне, и я нравлюсь ей. Я думаю, ты должна дать ей шанс.
— Послушай, сукин ты сын…
— Кстати, знаешь, моя мама иногда спрашивает о тебе. Она удивляется, почему ты никогда не принимаешь её приглашения. У меня не хватает духу сказать ей, что ты предпочла бы притвориться, что она умерла.
— Заебал!
Ухмылка становится опасной.
— Всего несколько минут назад ты была совсем не против этого. Если бы я не разозлил тебя, то мог бы спустить твои трусики до лодыжек и по-быстрому трахнуть тебя сзади. Тебе бы понравилось.
Я слегка наклоняю голову, на моём лице нет ни тени эмоций.
— Ты слишком предсказуем, Малфой. Оставь столь явные попытки разозлить меня и…
— Ты просто злишься, потому что это то, чего бы ты хотела. Ты бы хотела, чтобы я трахнул тебя, пока ты могла притворяться, что это по принуждению. Мы всё ещё можем поиграть в эту игру, ты же знаешь. Поттер никогда не узнает. Никто никогда не узнает, — яростно говорит он, а затем сплёвывает. — Чёрт возьми, это не должно их касаться, даже если они и узнают! Почему ты настаиваешь на этой неуместной преданности? Почему ты должна наказывать себя только для того, чтобы угодить Золотому Мальчику? Ты лебезишь перед ним, как собачонка.
— Малиджио! — я выкрикиваю заклинание ещё до того, как осознаю, что направила на него свою палочку.