И все из-за Кэтрин. Опять!
Это только ради нее он полез в дела обворожительной мисс и растреклятое это окно соответственно.
Пока он так размышлял, сердце его относительно успокоилось – билось не прямо у горла, а где-то чуть ниже, возможно, в желудке – и он, наконец, осмотрелся. Большой письменный стол, книжные полки под потолок с одной стороны, с другой – стена, увешанная картинами. Вот и Рембрандт, о котором говорила мисс Стаффорд, а вот портрет пожилого мужчины в ночном колпаке кисти Хогарта... Эден поднялся на ноги и прокрался к тому джентльмену.
– Извините, что потревожил, – зачем-то шепнул он ему, касаясь рамы в поисках механизма. Та откинулась просто как открывается дверь, и он увидел цифровое реле. Почти протянул к нему руку, как послышались голоса и звук двух пар обуви, стучащих по полу. Ему показалось, что и голоса, и гулкое эхо шагов – все разом устремлено к кабинету мистера Стаффорда, то есть в эту самую комнату, в которой был Эден.
Он с ужасом прикрыл дверцу-портрет, убедился глазами, что загодя запер окно, а потом юркнул под письменный стол и затаился, страстно надеясь, что никто не услышит, как стучит его сердце.
Дверь комнаты отворилась, и в нее вошли двое.
Один из двух голосов, тот, что звучал много строже и раздражительнее, отрывисто кинул:
– Теперь говори, здесь нас никто не услышит.
– Опять приходил этот проныра, как там его, сынок Андервуда, снова требовал дело нашего брата, сказал, что сделает специальный запрос, чтобы его посмотреть. С трудом отделался от него... Магнус, он пугает меня. Я боюсь, как бы он в самом деле...
– … Не раскопал чего? – подхватил первый голос. – Да что он сумеет после стольких-то лет? Сам подумай: дело в архиве, его и тогда не сумели раскрыть, а теперь – и подавно. – Голос замолк на секунду и добавил: – Но разговоры нам ни к чему. Если явится снова, скажи мне: я придумаю, как его приструнить.
– Да-да, так я и сделаю, Магнус. Разговоры нам, действительно, ни к чему! – заискивающе поддакнул второй.
И тот первый, как показалось Эдену, откинул раму, за которой был сейф, что сразу же подтвердилось его следующими словами:
– А пока что я заберу отцовский дневник, – сказал он. – Спрячу его где получше, пока Андервуду не пришло в голову влезть в эту комнату через окно.
– Боже мой, брат, зачем ему делать такое?! – искренне изумился его собеседник. – Мало ли что люди болтают.
– Люди болтают, – с нажимом произнес первый, – что отцовский дневник хранит многие тайны, и только мы с тобой знаем, что некоторые из них настолько ужасны, что способны нас погубить. И если Андервуду вдруг вздумается заглянуть в него...
– Боже мой нет! – ужаснулся мужчина. – Не лучше ли кинуть эту чертову книжку в огонь? Так будет вернее всего.
– Ты, разве, забыл, о чем просил нас отец перед смертью?
– Он бредил, ты сам так сказал.
– И я по-прежнему так считаю, но бросить дневник в огонь... – Эдену показалось, что говоривший, достав тетрадь в красной обложке из сейфа, глядит на нее в задумчивой нерешительности. – Нет, на это я не способен. Пока не способен, – поправился он. – И с твоего разрешения, я заберу его, чтобы спрятать получше, как уже и сказал.
– Но где ты спрячешь его?
Эден навострил уши. Весь этот подслушанный разговор взволновал его не на шутку... Тайнам всегда удается нас взволновать, такова их натура, суть, если хотите.
– Пока не знаю. Но появление Андервуда тревожит меня...
– Столько лет все было тихо...
– Полноте, брат, – первый закрыл дверцу сейфа и, кажется, пошел к двери, – еще не время впадать в отчаяние. Андервуд может даже прочитать дело – это ничего не изменит. В нем лишь шелуха... – Мужчины вышли и прикрыли за собой дверь.
Эден выдохнул, отчасти не понимая, как пережил этот страшный момент, осознавая лишь, что искомая девушкой книжица больше ему недоступна, а потому поспешил покинуть комнату так же, как и вошел, – через окно.
Предстояло сообщить ей неприятную новость... И расспросить поподробнее. Эден чувствовал, что теперь она должна ему больше, чем только лишь информацию о сестре.
10 глава
– О да, вас не поймали! – воскликнула девушка, стоило Эдену появиться у экипажа.