На словах «кое с какими людьми» Андреа изобразила пальцами кавычки, а остальное проговорила с щеткой в зубах, буквально исходя пеной:
– Какими людьми? Что за страшный секрет? Я не собиралась за ней тащиться, у меня мороженка была в планах! – Андреа умолкла и сплюнула. – Грубо.
И она сунула жужжащую щетку обратно в рот.
Кади промокнула лицо полотенцем, пытаясь придумать ответ.
Андреа прополоскала рот и сплюнула последний раз.
– Наверное, легко заводит друзей. Не знаю как.
Кади ощутила неприятную солидарность с Андреа, связавшую их клейкой смесью из неуверенности в себе и зависти.
– Можно взять у тебя немного пасты? Забыла свою.
Андреа протянула ей тюбик.
– Откуда у тебя шрам на шее?
Кади уронила тюбик в раковину.
– Ой, черт, прости. – Она завозилась, вылавливая его, и вспыхнула: – Я… э-э… этот?..
Кади прикрыла шрам ладонью и солгала:
– Удалила родинку.
– Рак?
Она распустила волосы, скрывая шрам.
– Нет, но думали, что есть вероятность, а потому… – Пусть шрам был всего лишь углублением длиной в дюйм, он напоминал о стыде столь глубоком, что доставал до самого сердца. – Не люблю его, уродливый.
– Тебе нужно каждый день использовать крем от загара. Рыжеволосые склонны к раку кожи.
– Куда с родителями ходили? – Кади сунула в рот щетку, чтобы передать разговорную эстафету на ту сторону.
– В Бартлиз. Слышала про это знаменитое место с бургерами? Родители ходили туда на свое первое свидание, вот и захотели, чтобы я тоже попробовала. Сказали, мол, ничего не изменилось, кроме меню, что их порадовало, но я не очень-то люблю гамбургеры. Потом родители поехали домой. Они не из тех, кто станет тратить деньги на гостиницы, пока совсем не прижмет.
– Мои тоже.
– Ты про отца и тетю? Ранджу говорила, что твоей мамы не было.
– Ну да. – Кади мельком глянула на Андреа в зеркале: «И когда эти двое успели меня обсудить?» – Я в общем.
– А почему мама не приехала?
Кади вздохнула:
– Она абсолютно разочарована во мне за то, что я поступила в Гарвард.
Андреа на мгновение нахмурилась, сбитая с толку, но потом расплылась в улыбке:
– А, ты шутишь, на этот раз до меня дошло.
Кади тоже улыбнулась, больше ничего не раскрывая.
– Увидимся в комнате.
Неуверенный взгляд Андреа проводил ее, отражаясь раз за разом в ряде зеркал.
Так что на пути обратно Кади преследовало не одно, но два болезненных воспоминания. Она быстро переоделась и залезла под одеяло на своей нижней койке, но так и не сумела выстоять против двух воспоминаний сразу. И пока пыталась заснуть, ее разум все проигрывал тот ужасный вечер, когда она за ужином обсуждала с родителями свои письма о зачислении.
Она помнила, как отец откинулся на спинку стула.
– Гарвард. Ты поступила… серьезно?
Помнила, каких усилий стоило ни разу не посмотреть матери в лицо.
Затем отец глубоко вздохнул и вымучил улыбку:
– Что ж, чудесно.
– Энди! – Мать глянула на него так, будто он отпустил плохую шутку.
– Чудесно же. Университет невероятно престижный, и даже не будем упоминать, насколько избирательный, и они выбрали нашу дочь. Это огромный успех, Кади, поздравляю, – отец приподнял стакан с водой в сторону Кади.
– Ну да, милая, и я надеюсь, ты собой гордишься не меньше, чем я тобой, – мать коротко кивнула дочери. – Она очень много трудилась, а потому поступила во множество лучших вузов, включая Лигу плюща, и может выбирать. Разумеется, в Гарвард она не захочет.
– А ты ее спрашивала? – Отец вскинул брови, глядя на дочь. – Ты хочешь?
– Вообще-то хочу, – тихо отозвалась Кади.
– Отлично, тогда я тебя поддерживаю. Отличный выбор.
– Погоди, что? – уронила челюсть мать. – Кади, ты туда не хочешь.
– Это был первый пункт в моем списке.
– До того, но не сейчас. Как ты можешь туда хотеть?
Отец повернулся к матери:
– Не набрасывайся на нее. Пусть девочка решает сама.
– Поверить не могу, что мы вообще об этом спорим! – Мать издала смешок, но глаза ее вспыхнули. – Тебе просто нужно внимание? То есть сперва на церемонии развеивания праха, теперь сейчас?
Кади бросило в жар:
– Нет, тогда я не знаю, что случилось, я не хотела…
– Тогда почему ты так поступаешь?
Кади опустила глаза, стремясь защититься от пристального взгляда матери.
– Я просто хочу…
– Карен, – вмешался отец, – нельзя винить Гарвард. Мы должны признать, что Эрик был шизофреником. Его доконала болезнь, не школа. Его убил не Гарвард.