Кади немного беспокоило, что она включила чужого человека в исследование собственного психического состояния, но заключила, что услышанный голос – не единственная причина искать «Ад»; книга рано или поздно все равно понадобится ей на истории Средневековья. Вдобавок в обществе Никоса она чувствовала себя спокойнее.
Они взобрались по величественным мраморным ступеням Уайденера. Пусть стояла еще только осень, но уже похолодало, а на ветру – уж тем более. На ступенях им встретилось не так уж много людей. Парочка влюбленных сидела, прижавшись друг к другу, и потягивала кофе из одинаковых стаканчиков, девочка-азиатка позировала и улыбалась родителям, которые делали фото, симпатичный парень увлеченно читал толстенный роман в надежде, что кто-то заметит эту его увлеченность. Добравшись до верха, они прошли между огромными колоннами, и Никос придержал для Кади тяжелую дверь.
В маленьком перешейке перед главным вестибюлем Кади вдруг остановилась. На каждой стене висело по большой дощечке из белого мрамора. На левой значилось:
ГАРРИ ЭЛКИНС УАЙДЕНЕР
ВЫПУСКНИК
ЭТОГО УНИВЕРСИТЕТА
РОДИЛСЯ 3 ЯНВАРЯ 1885
ПОГИБ В МОРЕ 15 АПРЕЛЯ 1912
ПРИ КРУШЕНИИ
ПАРОХОДА
«ТИТАНИК»
И справа:
ЭТА БИБЛИОТЕКА
ВОЗВЕДЕНА
В ПАМЯТЬ
О ГАРРИ ЭЛКИНСЕ УАЙДЕНЕРЕ
ЕГО МАТЕРЬЮ
ЭЛЕАНОР ЭЛКИНС УАЙДЕНЕР
24 ИЮНЯ 1915
– Прости, думал, ты знаешь предысторию, – произнес Никос рядом с Кади.
– Знаю. – После фильма у Кади случился небольшой период помешательства на истории «Титаника», так что она знала все о Уайденере-человеке, но не о первопричине создания библиотеки его имени. – Наверное, мне всегда казалось, что он пожертвовал Гарварду денег при жизни или в завещании, например. Я не думала, что это сделала его мать.
– Да, мемориал недешевый. Интересно, не терзала ли мамочку какая вина. Я вот пересек океан, чтобы убраться от своей, но мне повезло: до той стороны добрался.
Кади с горечью вспомнила слова собственной матери: «Это его могила».
Они миновали турникеты к короткой, но роскошной лестнице прохладного белого мрамора, чьи латунные поручни отражались в гладких, поблескивающих стенах по обе стороны. Площадка наверху походила на часть римского дворца. Центральный проход, обрамленный высокими колоннами и парой огромных сводчатых фресок, и все это из того же неземного белого мрамора, окутанного прохладными лучами, что лились сквозь стеклянный купол крыши. В проходе виднелось теплое свечение великолепного золотого канделябра. Кади шагнула к лестнице, охваченная благоговением.
– Не-а, – заметил Никос.
– Но… – начала было Кади, не в силах скрыть разочарование.
– Знаю, красиво, но хранилище – туда. Пойдем. Зови меня Вергилием.
Никос легко поклонился, взмахнув рукой, и повел Кади в нужную сторону. Та неохотно последовала.
– К сожалению, – добавил Никос, – там, куда мы прибываем, ничего не сверкает.
Они резко свернули налево, обходя лестницу, и Кади вдруг очутилась в более темном и простом помещении с компьютерными экранами у стены и главной информационной стойкой. Никос провел Кади мимо пикающих, шаркающих, топчущихся людей, получающих книги, в помещение еще теснее, с лифтом и металлической дверью, как при входе в спортзал напротив него. У третьей стены располагался небольшой стол с копиями карт, листочками для заметок и крошечными карандашиками. Никос глянул на убористую карту библиотеки, которая для Кади выглядела совершенно непостижимой, потом толкнул дверь.
Та привела их к бетонной лестнице с люминесцентными лампами на стенах. Кади проследовала за Никосом на полтора пролета вниз, где он толкнул следующую дверь. Когда та с щелчком за ними закрылась, Кади сообразила, что они наконец добрались до «хранилища». Перед ними тянулись бесконечные ряды серовато-коричневых металлических книжных полок и узких проходов. И ни души, только затхлый воздух и мрак.
– А почему так темно? – прошептала Кади.
– Зацени, – шепнул в ответ Никос. Он сделал огромный шаг вперед, вскинул руки и крикнул: – Да будет свет!
В следующий миг люминесцентные лампы над ним вспыхнули с громким отчетливым щелчком. Одна зашипела, мерцая. Никос оглянулся через плечо, усмехаясь. Кади нервно рассмеялась.
– Они на датчиках движения, – пояснил Никос. – Нет смысла все время освещать этот склеп. Пойдем, нам сюда.
Когда они проходили мимо каждого ряда, лампы вокруг них загорались – щелк-щелк-щелк – с гудением электричества и потрескиванием от возраста. Кади это напомнило, как доктор Франкенштейн по очереди тянул рычаги своей машины, оживляя лампами труп.