— Какого черта случилось с радаром?
— Времени нет, право руля!
По телу прошла мелкая дрожь. Я всмотрелась в горизонт, на котором уже совсем четко очертился айсберг. Даже моих скудных знаний хватило чтобы оценить на глаз…
— Четверть мили…
Том сжал мою руку.
Проклятая четверть мили.
— Стоп машина!
Голос капитана словно вывел из ступора. Не меня. Я очнулась лишь почувствовав сильную хватку на запястье.
Эндрюс развернул меня к себе, больше не заботясь об остальных.
— Останови его.
Не знаю откуда у меня появился голос.
— Джордж, стой!
— Уходи!
— Стой!
Эндрюс вдруг стал единственной моей опорой в стремительно рушащемся мире.
— Повтори за мной. Самый полный назад.
— Самый полный назад!
Капитан смотрел на меня как на умалишенную.
— Что?!
— Самый полный назад! — Эндрюс отступил. И я поняла. — Наши двигатели достаточно мощные, запускай.
— Не успеем погасить инерцию.
— Успеем. Поверь.
— Ты не капитан, ты не несешь ответственность…
— Только я ее и несу! У тебя несколько секунд. Командуй самый полный назад.
Я видела его сомнение. Видела. Оно отражалось в моих глазах и съедало собственную шаткую уверенность.
— Самый полный назад!
Силы не хватило чтобы просто выдохнуть воздух.
Судно дернулось под реверсивными двигателями. Но айсберг приближался.
Сквозь пелену я увидела, как на палубу высыпались люди. В вечерних платьях и смокингах… Все они застыли, глядя на приближающуюся глыбу льда.
Были какие-то крики.
Я не слышала.
Мы замедлялись.
Мы замедлялись.
Колени подкашивались, и единственной опорой вдруг стала рука Джорджа. Я вцепилась в капитанский мундир, грозясь порвать, но он, кажется даже не заметил.
Судно едва заметно дернулось. Снова.
До айсберга оставалось с десяток метров.
Я услышала короткий писк.
Как азбука морзе.
— Боже…
— Сейчас!
Рука Томаса на моем предплечье.
— Ну же!
Его голос. В мертвой тишине мостика.
Там, на палубе, совсем не тихо.
Грудь сперло.
Так быть не может. Это слишком жестоко. Слишком.
Слишком!
Столкновение…
Я была так готова к нему, что не поняла, что его… нет. Мы не столкнулись. Лишь слегка задели носом.
И мы идем назад.
— Не может быть.
Я встретилась с капитаном взглядом. Мы смотрели совершенно одинаково.
— Ты… спасла нас.
Я лишь устало качнула головой.
— Нас спасло чудо.
Я почувствовала, как мои пальцы нежно поглаживает Эндрюс.
Повернулась к нему.
— Какого черта сейчас произошло?!
Харланд ворвался на мостик, пыша яростью. Но его маленькие глаза все еще сочились первобытным страхом.
Все случилось слишком быстро. И ладонь обожгло болью, когда я влепила ему пощечину.
— Молитесь, чтобы не оказалось, что сломанный радар — ваша вина. Молитесь в благодарность, что сегодня у впередсмотрящего был бинокль. Иначе жизни всех тех людей на палубе были бы на вашей совести.
— Что ты себе позволяешь?!
— Я всего лишь пассажир на этом судне.
— Ты работаешь на меня!
— С этой минуты нет.
И я ушла прочь, готовая к проклятьям и угрозам, что полетят вслед. Но за спиной был только тихий родной голос.
— Это был просто невероятный удар.
Выходя с мостика, я смотрела, как судно идет обратным ходом. И засмеялась, как смеются только от огромного облегчения.
— Думаешь, на этом твой путь окончен?
Ноги сами привели нас на корму, и я тревожно уперлась в леера, решившись на свой главный вопрос.
Том легко улыбнулся. Печаль никогда не оставляла его улыбку, но теперь была почти осязаемой.
Его рука легла на мою. И это стало ответом.
Изящные пальцы, когда-то создавшие Титаник прошли сквозь мои, оставив после себя лишь неясное чувство несуществующего прикосновения.
Я тяжело всхлипнула, не сдержав слез.
— Елена…
Эндрюс застыл, больше не в силах прижать меня и успокоить. Его лицо исказила боль, а мое — необъяснимое чувство вины.
— То что я ухожу — это правильно. Мое место там, далеко. Что бы это не значило.
— Твое место — рядом со мной.
— Я всегда буду рядом. Вот здесь.
Его пальцы легко коснулись того самого места, где за ребрами пряталось сердце. Но я ничего не почувствовала.
Совсем не изящно утерла слезы.
— А я уже посмела мечтать, что ты останешься со мной навсегда. Так несправедливо…
— Несправедливо? Ты подарила мне восхитительное время в невероятном мире. Ты подарила мне искупление. И покой. И любовь.
Я смотрела в его глаза, за которыми сияли холодные звезды Атлантики.
— Я так сильно люблю тебя.
— И я тебя, Елена. И всегда буду любить. Только ты живи. Ради меня.
Его ладони коснулись моего лица, не дав ничего, кроме легкого дуновения холодного ветра.
— Прощай…
Касание его губ было скорее воспоминанием, чем реальным ощущением.
Но менее больно от этого не становилось.
Из крепко зажмуренных глаз текли слезы, такие горячие в холодную апрельскую ночь…
— Том…
Его больше не было. Он просто ушел, словно Титаник, эта проклятая металлическая посудина была единственным, что имело смысл.
Может так оно и было?..
Мы не должны были никогда встречаться. Наше время разошлось так далеко, что черта стала непреодолимой.
Мое странное видение оказалось лишь видением.
Может и он был лишь моим воображением?..
Нет, все было настоящим. Каждая минута, каждое его касание. Каждое мое чувство.
И вот всему пришел конец.
Черта снова здесь. Наше время вновь далеко позади.
Или…
Я все так же крепко сжимала леера, но теперь неотрывно смотрела на оставляемые за кормой бледные полосы.
Я даже не заметила, как мы вновь вышли на прямое движение…
Но разве это имеет значение?
Вот моя черта. Всего несколько шагов…
Я застыла.
— Надеюсь, ты не собираешься пытаться прыгнуть? — Я испуганно вздрогнула, но безошибочно узнала голос. — Поверь, я далек от той невероятной формы, позволяющей перетащить человека через леера.
Словно скинув оцепенение, я издала неясный смешок, пытаясь незаметно утереть слезы. Незаметно не вышло.
Лео подошел ближе, остановившись напротив. Посмотрел так серьезно…
— Ты в порядке?
Я развела руками.
— Мы едва не повторили судьбу своих предшественников, я только что уволилась, наградив босса пощечиной, и…
Голос надломился, и я в приступе паники прикрыла рот рукой.
— Нет, я совсем не в порядке.
Лео молча накинул на меня свой пиджак. И обнял.
Стало так тепло… и слезы просто полились из глаз, оплакивая потерю, о которой даже рассказать никому не выйдет.
Время вдруг стало совсем несущественным. Ночь словно растянулась в вечность, меняя что-то во мне навсегда.
Но голос остался таким же треснутым.
— Спасибо.
Лео снова улыбнулся. А я как-то забыла в который раз подумать о нереальности происходящего.
— Знаешь, я даже рад что ты уволилась.
Смех вырвался сам собой, может и неуместный, но… кто вообще может решать что уместно в моей жизни?
— Почему это?
Он сдвинул плечами.
— Будет время поужинать со мной, когда причалим.
Я замерла. И вдруг отчетливо, словно он все еще был рядом, услышала слова Эндрюса.
Только ты живи.
Звезды сияли так же ярко. И были такими же холодными. А руки Лео — теплыми. И он смотрел на меня, улыбаясь.
— Согласна?