— Да, простите.
— Что вы, мне даже приятно. Спустя столько лет, они все еще актуальны. Вы покажете мне, что у вас вышло?
— Если захотите.
Доктор молча наблюдала за нашим разговором.
— Думаю все дело в чертежах.
— Что? — мы сказали это одновременно, но женщина, конечно же, не заметила.
— Вы говорите, что ваш друг — конструктор Титаника. И вы использовали его чертежи для своего корабля.
— Судна. — она не заметила.
— Знаете, о художниках говорят, что с каждой работой они отдают частичку души. Думаю, вы сделали то же самое. Вспомните, о чем вы думали, когда рисовали корабль?
— Я представляла его, если бы его вдруг построили. Как бы он выглядел.
— Это было не просто чертежом, да?
— Но почти все так думают о суднах, которые проектируют!
— Вы тоже, Томас?
Было странно смотреть как доктор задает вопрос, даже не зная, где находится ее собеседник и не имея возможности услышать ответ. Но Эндрюса это не смутило.
— Конечно.
Я повторила.
— Вот и ответ на ваше «почему». Когда вы позаимствовали чертеж и вложили в него часть своей души, вы привязали себя к судну. И скорее всего, мистер Эндрюс сделал то же самое, но в свое время. Поэтому вы и оказались связаны.
Поверить в это было сложно, но это даже были не мои мысли. Это были слова другого человека.
Мир продолжал шататься и рушиться на глазах.
— Вопрос еще и в другом, если ваш друг смог прийти к вам, значит его душа не нашла покой. Что вас беспокоит, Томас?
Снова его печальная улыбка.
— Разве это не очевидно?
— Крушение?
— Да, Елена. Крушение. Я не задал вам вопрос, который беспокоит меня больше всего. Но, раз уж мы здесь, я могу спросить сейчас?
Я догадывалась, что он хочет спросить. Я не хотела отвечать.
— Да.
— Сколько людей погибло в ту ночь?
Сердце пропустило удар.
— Полторы тысячи.
Анна Васильевна опустила голову, видимо, догадавшись, о чем речь. В любом случае, это и был ответ на ее вопрос.
— У меня нет каких-то особых способностей, дорогая Лена, я не могу видеть будущее. Я всего лишь помогаю людям, которые столкнулись с тем, что и я когда-то. И, к сожалению, я не могу сказать вам точно, зачем вы встретились. Но я думаю должно случится то, что поможет вам, мистер Эндрюс, отпустить чувство вины. Потому что оно держит вас здесь.
========== Часть 3 ==========
Руки нервно дрожали. Я сверлила взглядом дверь. Пыталась увидеть, что происходит за ней.
Через каких-то пару минут, я окажусь там. Наедине с комиссией. С необходимостью доказать, что я не зря училась все четыре года.
Мне казалось, что часы в коридоре стучат слишком громко. Одногруппники дышат слишком неровно. Дверь скрипит слишком противно.
Единственное, что не вызывало во мне раздражения, это холод, окутывающий тело и тихий голос с ирландским акцентом, успокаивающий меня.
Дверь открылась и я увидела своего руководителя.
— Васильева, вперед.
Я вошла. Холод ушел, оставив непривычное чувство. Я вдруг ощутила себя… незащищенной. Но нужно было собраться. Я развесила на доске чертеж. Окинула комиссию взглядом. Я всех их знала. Не знала только мужчину, сидевшего немного позади. Он явно выделялся на фоне обычных преподавателей. В идеально выглаженном дорогом костюме, с дорогими часами и с безупречной стрижкой. В нем все говорило о большом состоянии.
А я говорила о своем судне.
Оно теперь казалось мне безупречным. Технически современное, но в духе давно ушедшего времени.
Я говорила и говорила, пытаясь угадать, какое произвожу впечатление.
Когда все оказалось позади и даже вопросы уже были заданы, я наконец-то смогла выдохнуть.
— Можешь идти, оценку сообщим, когда все закончат.
— Спасибо.
Дверь скрипела уже н так противно. И одногруппники, спрашивающие, как все прошло, не раздражали. Я снова почувствовала холод и уже полностью расслабилась.
— Как прошло?
Спустя почти полгода меня начинала раздражать его способность разговаривать со мной и не быть услышанным. Я только кивнула в ответ и Эндрюс улыбнулся.
Я подумала, что действительно очень к нему привыкла.
Привыкла к тому, что он вечно рядом, но вовсе не утомляет и не надоедает. Он придерживает дверь, когда никто не видит и постоянно делает какие-то комплименты. Пользуясь тем, что никто не слышит, комментирует происходящее вокруг, вечно пытаясь меня рассмешить. И вечно старается убедить передумать и стать судостроителем.
Я давно потеряла счет его вопросам и своим ответам.
Мы выяснили, что он привязан ко мне, но не к моему сознанию. И когда я сплю, он все так же бодрствует. Узнали, что он не может проходить сквозь стены даже при большом желании. Что материальный мир для нас — совершенно одинаковый, но взаимодействовать друг с другом мы все равно не можем. Эндрюс мог пользоваться транспортом, но не мог летать, как Каспер или перемещаться быстро на большие расстояния. Он был обычным человеком, с той только поправкой, что существовал только для меня.
Мы раз в несколько дней посещали нашего мозгоправа, чтобы не сойти с ума и может прояснить что-то новое.
Я настолько привыкла к тому, какой теперь была моя жизнь, что не представляла, как можно по-другому.
Отвертевшись от друзей, я ускользнула на пустой этаж.
— Я знал, что у тебя все получится.
— Да, но волноваться было нужно.
— Конечно. И какая же в итоге оценка?
— Скажут позже. Затем будет что-то вроде фуршета. Ты останешься?
— Если ты захочешь.
— Я определенно не обойдусь без твоих замечаний.
Эндрюс рассмеялся, и мы снова начали говорить о всем, о чем обычно говорят друзья.
Человек из другого времени, из совсем другого мира, вдруг стал мне ближе многих старых друзей.
Сейчас Томас рассматривал фотографию Gülsün, нового контейнеровоза Маэрска на 23 с лишним тысячи teu. Эндрюс смотрел на судно едва ли не с обожанием, а во мне оно никогда особых чувств не вызывало.
— Титаник с его 260 метрами считался огромным. А сейчас люди строят судна куда больше и даже не считают это чем-то удивительным.
Мы уже не раз говорили о том, что путешествия по морю перестали быть настолько удивительными, из-за появления самолетов. Летать быстрее и безопаснее. И дешевле.
Эндрюс, впрочем, пошел дальше по коридору. Фотографии заканчивались и за ними начиналась широкая доска объявлений. Сбоку, как всегда, висел Солас. Томас протянул руку к книге и достал из подставки.
Он пролистнул страницы, остановив на случайном месте. Я увидела что-то про предельную длинну затопления, прежде чем мужчина закрыл книгу и поставил на место.
Эндрюс поднял на меня взгляд, и просто смотрел. А мне даже не нужно было спрашивать о чем он думает.
— Чтобы прийти к этому им нужен был мой Титаник.
Томас просил не утешать его. Никогда. Сильный человек из забытого времени, он хотел нести этот груз до конца. Но я так не могла.
— Титаник спас больше жизней, чем унес.
— Но в итоге ничему не научил.
— Брось.
— Нет, я ведь узнавал все. — Черт, я ведь и сама все знала. Но с иронией думать про себя, что все осталось прежним и говорить это ему… — Падающие шлюпки, плоты, гидрокостюмы… Столько всего нового, а законы будто и не меняли.
— Томас… — мне так хотелось взять его за руку… но пальцы прошли словно сквозь воздух, лишь на мгновение отдавшись еще более ощутимым холодом, как всегда. Эндрюс улыбнулся.
— Прости, у тебя важный день, а я все порчу.
— Ничего ты не портишь.
— Ты слишком добра ко мне.
— А ты слишком хорошо воспитан.
Он рассмеялся и этот смех прогнал остатки печали.